Антонин. Антонин! это уже голос Амикуса Кэрроу. Достаточно, девка рехнется. Директор будет недоволен.
Молчать! Круцио, мерзавка! Ты ещё смела спорить со мной.
Антонин, Лорд запретил убивать полукровок, он разозлится на тебя!
В кабинете всё стихло Ромильда едва не взвыла от счастья. Едва слышный стон, и спокойный, может чуть более охрипший, чем обычно, голос:
Жива падаль, отволоките её в Больничное крыло.
Ромильда вжалась в стену, ладони стиснули ткань на плечах, а потом она поняла, что это мантия любовника, вот что так путалось под ногами. Вейн отшвырнула её на пол, как ядовитую змею, а потом, превозмогая отвращение, отлеветировала на кровать. За эти несколько месяцев в тёплой постели Долохова, слушая его смех и беззлобные шутки, поедая шоколад из его рук и слизывая вино с его пальцев, надевая его подарки и в неге вытягиваясь перед ним на постели, предлагая себя, Ромильда забыла, что такое Упивающиеся смертью. Она забыла, что за этим тянется боль, жесткость, скрипящая сломанными костями и дышащая нечистотами, пахнувшая кровью и падалью, и стонущая не от наслаждения, от боли. Она вдруг осознала, почему ребята её ровесники уходят в подполье, рискуя своим здоровьем и даже жизнью, подставляя своих близких.
Но самое страшное: она понимала, что знала это и раньше, она всегда знала, что такое правда, но закрывала глаза. А ещё она знала, как она теперь поступит, время пряток кончилось. Теперь всё будет по-другому. Ромильда спокойно подошла к зеркалу, расчесала лавину своих волос, отросших почти до ягодиц, грациозно потянулась, как дикая кошка, и улыбнулась своему отражению. Она знала, что среди студентов райвенкловец Терри Бут лучший в окклюменции, а вот Долохов копаниях в мыслях и прочей тягомотины не любил. У неё был шанс, осталось только убедить сопротивление в своей искренности. И не забыть про Долохова. Ромильда Вейн больше не боялась, она разучилась. Качели взмыли вверх.
* * *
Стоять перед Невиллом оказалось стыдно. Неужели у их милого гриффиндорского увальня
Лонгботтома такой жёсткий и пронизывающий взгляд. На лице следы пыток, а в глазах выдержанное спокойствие:
Значит, ты хочешь быть с нами, Ромильда? И ты уверена?
Да, Вейн сглатывает, но смотрит ему прямо в лицо, она прошла у Долохова хорошую школу сдержанности.
Да что ты с ней разговариваешь, Невилл?! С этой подстилкой Упивающегося! Почуяла, что запахло жареным...
Тихо, Лонгботтом даже не кричит, он говорит спокойно и устало, обрывая одноклассников, вы не были на её месте и не можете её судить.
Внезапно Ромильда осознаёт, что Невилл на самом деле понимает её, понимает, но не оправдывает, он сам выбрал другой путь.
Вам нужен шпион, упорно гнёт свою линию Ромильда, вы же даже выйти из своего убежища не можете, вас сразу сцапают, а я допущена даже в гостиные этих... преподавателей новых.
Пусть убирается, предательница! визжит Анна Круз из-за плеча Симуса Финнигана.
Ромильда бросает презрительный взгляд на бывшую подругу, но снова пристально смотрит на Невилла.
Значит, ты не хочешь бросить... то есть я хотела сказать, уйти от Долохова? неожиданно вмешивается в разговор Парвати Патил.
Когда-то самая красивая старшекурсница, она теперь пепельно-бледна и измучена.
Ромильда вскидывает голову:
Так я принесу больше пользы.
Повисает молчание. Эта посеревшая комната, наполненная подростками со злыми лицами и следами пыток на телах, меньше всего походит на прежнюю яркую и шумную гостиную Гриффиндора. Вейн понимает, с каким упорством она закрывала глаза, сколько слёз не видела, сколько боли пропускала мимо ушей.
А в больничном крыле Сьюзен Боунс уже два дня не приходит в сознание, тихо замечает Симус и накладывает шину на поврежденную руку младшекурсника.
А Невилл всё молчит: Мерлин! Как же всё повернулось. Ромильда чувствует горечь усталости и обреченности на своих губах.
И ты поверишь ей?
Кто это говорит, она не слышит, ей кажется, что эти слова звучат отовсюду.
Дамблдор учил нас верить людям... начинает Невилл.
И тут же раздаются крики:
И к чему это привело?! Снейп убил его! Наш директор убийца!
Но Невилл так же спокойно продолжает, он словно стал на десять старше:
И если ты, Ромильда, так уверена в своих силах и готова вступить в наши ряды, то мы примем тебя.
В гостиной творится что-то невообразимое, гриффиндорцы кричат так, что Ромильда удивляется, как их не слышит весь Хогвартс, однако члены таинственного отряда, имени не то Дамблдора, не то Поттера, быстро успокаивают всех.
Но нам нужна клятва, завершает свою речь Невилл.
Пусть принесет Непреложный обет, внезапно сухо говорит Парвати и встает за плечом Лонгботтома.
На бледном лице чёрные глаза Патил своим пугающим блеском напоминают Ромильде об индийской Кали богине смерти.
Несколько девочек, услышав это, в ужасе ахают.
Согласен, по левую руку от Невилла встает Симус, наш риск оправдывает эту меру. Ведь, Ромильда, мы, по сути, доверим тебе, если не свои жизни, то свою безопасность точно. А ты, прости, уже не вызываешь особого доверия.
Качели рушатся вниз когда её милые и наивные друзья стали так суровы и жестоки? Сейчас даже Долохов пугает Ромильду меньше он обещал наказание, но не смерть. Но где-то в глубине души Вейн понимает, что это её расплата. Расплата не за распутный выбор, расплата за трусость: за глаза, которые она закрывала, чтобы не видеть, за уши, которые она зажимала, чтобы не слышать, за голос, который молчал.