Ты невыносима! Драко отвернулся и отошёл на пару шагов, чтобы отдышаться, а потом ехидно заметил. Я думал, ты более уверена в своих силах, Ромильда.
Вейн легко встала и плавно обошла Малфоя, зацепив его своей шёлковой юбкой. Оказавшись лицом к лицу с любовником, она легонько коснулась пальцами его лица. Глаза в глаза. Её дыхание опалило ему губы:
В своих уверена...
Быстрый поцелуй, язык скользнул по губам, а кожаный шнур по шее Малфоя:
А в твоих, Драко, нет.
И Ромильда пошла прочь.
Глава 6
Гарри был таким измученным, запутавшимся, эта усталость героя может и была незаметна постореннему глазу, но только не Вейн, которая двадцать лет следила за Поттером, как кот за мышью. И вот Гарри сидел на диване в её кабинете. Он просто хотел сбежать, сбежать от всего: от жены, от работы, от обязанностей, от своей славы, которая железной мантией долга вечно лежала на плечах. Он хотел сбежать, и Ромильда предоставила ему такую возможность. В своих комнатах, пахнувших восточными благовониями и шуршавших шёлком покрывал, под своими руками, умелыми и нежными, под губами, не боящимися соблазнять. И всё же пальцы Ромильды дрожали, когда она касалась Гарри, сидя на полу у его ног, когда она с яростью хищника, так долго выжидавшего в засаде, толкала его на свою постель. Ромильда плавно выпускала из плена драгоценных гребней лавину своих волос, Ромильда выгибалась живой скульптурой слоновой кости, Ромильда целовала каждый дюйм его тела все движения были отрепетированы годами, и вот настало время премьеры.
И теперь Ромильда лежит на постели и в голове бьётся мерзкая предательская мысль: зачем я это сделала?! И не выжить эту мысль, не вытравить. О, как был прав Портрет эта старая, хитрая сволочь мечты нельзя трогать руками, они не предназначены для живых прикосновений. Премьера, её премьера... эх, как говорил, один поэт: «Спектакль прошел на «ура», а вот публика провалилась».
Гарри сжимает губы и долго не смотрит на Ромильду, а когда всё же поворачивается к ней, в его глазах читается тот же вопрос: «Зачем я это сделал?» Пожалуй, ей его даже жаль теперь герою предстоит долго мучиться угрызениями совести, ведь она у него есть, в отличие от Вейн. Ромильда, так любящая играть на чужих ошибках, даже готова ему помочь.
Думаю, пусть это событие будет единственным, хоть и приятным воспоминанием, её голос спокоен и мягче бархата.
Облегчение во взгляде Гарри мелькает стремительной тенью: он быстро берет себя в руки, но всё же оно немного задевает Ромильду. Вейн чуть прикрывает глаза, чтобы не выдать себя.
Ты права, так будет лучше, эти слова Поттера отдают горечью.
Он одевается быстро, по-военному. Парадная мантия Главы Аврората, в которой он ушёл с закрытой вечеринки к Вейн, сейчас выглядит неуместно и слишком ярко в полутёмной
спальне. Волшебный ночник плачет каплями аромомасла, но даже добавленный туда лёгкий афродизиак не в силах растопить эту напряженность между ними... между случайными любовниками. Сейчас Ромильда это отлично понимает, и, задыхаясь, чуть запрокидывает голову, чтобы не смотреть на Поттера. Он так ощутимо ненавидит себя за свою слабость и свою ошибку, что Ромильда чувствует это. Где-то в глубине души мелькает мысль, что она единственная, с кем Гарри изменил жене. Эта мысль приносит едва заметное чувство гордости, обиженное тщеславие чуть поднимает голову.
«Ты виноват, думает Ромильда, глядя, как он с раздражением оцепляет с парадной мантии свои ордена и убирает их в карман. Все ошибаются, Гарри. Вот только, в отличие от меня, это едва ли твоя не единственная ошибка». Это действительно останется только в их памяти. Ромильда даже не будет использовать это воспоминание в своих целях, не станет испытывать на Поттере шантаж. Ведь, во-первых, Волдеморт знает этих героев, можно и получить за свои шуточки, а, во-вторых... ну надо же ей хоть раз поступить по-гриффиндорски. Хотя, конечно, для страховки она всё равно воспоминание прибережет мало ли, как жизнь повернётся.
Они выходят из спальни в кабинет. Ромильда стоит босая, в накинутом на голое дело мужском халате. Его длинные полы волочатся по ковру. Чёрный, дорогой, он всё же слишком старый для сверкающих модных комнат Вейн. Гарри цепким взглядом аврора отмечает этот халат и тут же забывает. Чёрные холодные глаза драгоценными камнями блестят на бледном лице Вейн. Волосы разметались по плечам. Она стоит и то и дело неосознанно покусывает свои ненакрашенные и неожиданно тонковатые губы. Нежные пальцы запахивают халат на груди. Неожиданно Ромильду охватывает какое-то сумасшедшее возбуждение, когда она глядит в усталые зелёные глаза своей бывшей мечты, скинуть халат, пойти ва-банк и рискнуть, рискнуть ещё раз. Но Поттер как-то странно щурится, словно читает её мысли, а потом подходит ближе, молча берет её руку, безжизненно повисшую, и едва ощутимо касается губами ладони:
Прости меня.
И уходит.
В комнатах висит тишина, смешанная с уже остывающим запахом возбуждения и неожиданно приторным ароматом афродизиака. Ромильда медленно, как во сне, отходит к столу, берёт тяжелый кубок, а потом вдруг швыряет его в камин.