Майкл Смит распределился в Рейвенкло. Хорошо хоть, не Слизерин Гарри, не отрываясь, следил за его походкой, жестами, улыбкой. Драккл! Этот ребёнок был так похож на Снейпа, но не реального, а каким тот мог быть, если бы судьба обошлась с ним милостиво. Любимый ребёнок, уверенный в себе и упрямый, доверчивый, но с чувством собственного достоинства Гарри смотрел и не мог насмотреться. Луну Лавгуд на Рейвенкло обижали. Этот мальчик будто отрицал саму возможность, что его могли обидеть. Так выглядели в детские годы Сириус Блэк и Джеймс Поттер: счастливые дети, баловни судьбы. Почти завидная участь. Если не задать ещё раз вопрос: где же Снейп?
* * *
Гарри аппарировал из Хогсмита с ощущением, что ничего ещё не закончено. Что всё только начинается. Он не поехал домой. Вместо этого заглянул в Аврорат, почти пустой в этот день, провёл несколько манипуляций с «совиной доской» (даже не записавшись в журнал просто воспользовавшись правом брать ключи от комнаты) и отследил местонахождение Грейнджер. Подумал и пошёл в архив за хроноворотом. Гулять так гулять. Он должен явиться к Гермионе, как только она придёт домой с вокзала. Не позже. Почему это вдруг стало важным, он и сам не понимал. Застать врасплох? Увидеть, с каким выражением лица она сидит в опустевшем доме? Возможно. Увидеть там Снейпа или ещё кого-то? Возможно, но маловероятно.
Гермиона не обманула его ожиданий. Она сидела в гостиной и нянчила в руках бокал огневиски. На ресницах
слёзы, на лице страдание.
Но стоило ей увидеть Гарри, как глаза моментально высохли, а во взгляде появился вызов:
А Ты. Так и знала, что надо было уходить с платформы раньше. Долго же ты догадывался.
Как?
Не твоё дело.
Почему?
Тем более не твоё дело.
Ты не выглядишь счастливой, заметил Гарри, выходя вперёд и без приглашения усаживаясь в кресло.
Гермиона только скривилась:
Как будто тебя это волновало И тогда, и сейчас. Я была в отчаянии, а что ты мне сказал? Чтобы «я себя не накручивала». Этот дешёвый психоанализ, как будто я ненормальная и везде вижу призрак истории со своими родителями
Он всё вспомнил? без перехода спросил Гарри. В этом всё дело? В конце концов наше заклятие перестало действовать, и он всё вспомнил?
Гермиона горько улыбнулась:
Да. Он всё вспомнил. И произошло то, что должно было произойти. Ты удивлён?
Я удивлён, что ты об этом не подумала, прежде чем
Гермиона снова усмехнулась.
Я подумала. И наплевала на всё. Как оказалось правильно. У меня прекрасный сын. А что бы мне осталось, если бы я оказалась благоразумнее?
Гермиона подняла стакан к свету и одним махом осушила его.
Нормальная жизнь? приподнял брови Гарри. Друзья? Работа? Мужчина, который бы тебя действительно любил?
А пошёл ты, Гарри пробормотала в ответ Гермиона. Хочешь знать, как всё вышло?
Лето две тысячи четвёртого года. Гарри
А если бы не ты, я бы никогда не додумался до этой авантюры! пытаясь перекричать её, рявкнул Гарри. И сразу по погасшему, сникшему выражению лица подруги понял, что зря это сказал.
Тогда, в девяносто восьмом, журналисты осаждали Мунго в попытке хотя бы одним глазком посмотреть на «романтического героя», «святого», «жертву обстоятельств», «эталон чистой и бескорыстной любви» и так далее. Одним словом, на Снейпа. Гарри не могло и прийти в голову, что Снейп после чудовищных ранений, нанесённых Нагайной, останется жив. Но факт оставался фактом домовики принесли в Мунго не хладный труп, а сильно ослабленного, измождённого, на самом пороге клинической смерти, но всё-таки живого волшебника. А это ставило перед Гарри серьёзный этический вопрос.
Что будет, когда Снейп проснётся? Он, похоже, всю жизнь панически боялся, что о его чувстве станет известно хотя бы кому-то даже с Дамблдором Снейп согласился сотрудничать только на том условии, что о Лили не узнает никто. А сейчас его имя полоскалось на страницах десятков газет. Это была катастрофа.
Глядя на сновавших, будто голодные стервятники, репортёров, Гарри не мог поднять головы от стыда. И когда на исходе третьего дня к нему подошла Гермиона и заговорщическим шёпотом сказала, что знает выход, он был готов расцеловать её в обе щёки.
Только это незаконно, предупредила она.
А когда было законно? с ухмылкой пожал плечами Гарри.
Всё, что им было нужно, воздушный шар. И заклинание. Которое заставило бы забыть население целого города, что Северус Снейп любил Лили Эванс. А дальше заклинание действовало как вирус, передаваясь от человека к человеку и неся забвение теми же дорогами, что до этого управляли распространением информации. От города к городу, от газеты к газете они все должны были забыть о сенсации: о том, что Северус Снейп был двойным агентом по воле не столько совести, сколько вины и неразделённой страсти.
За воздушным шаром патруля обливиаторов в суматохе первых дней после битвы за Хогвартс никто не присматривал, так что план казался идеальным. В корзине их было шестеро, как всегда: Гермиона, Гарри, Джинни, Луна, Невилл и Рон. Читать заклинание должен был Гарри, как «рассказавший тайну», но Гермиона говорила что-то насчёт того, будто на всякий случай воспользовалась «усиленным» вариантом заклинания. То есть таким, что позволяло заставить забыть не только о том, что рассказал сам, но и вообще о чём угодно. Гарри не особенно понимал, как это работало, поэтому просто доверился судьбе как делал всегда, когда речь шла о Гермионе и заклинаниях.