исподлобья.
Гражданские? У МакКингли пробежал холодок по спине. Вполне возможно. В роте «браво» был случай: заходят они в деревню, обыскивают ее, а там и тоннели, и оружие, и риса на целый батальон. Нашли старосту, а тот клянётся, что Вьетконг его крепко взял его за жопу и у него не было выбора. Потом, конечно, это подтвердили, только старосте это не помогло. Здесь может быть вполне такая же ситуация. А ты у нас защитником невиновных затеялся? Уэйд был немного растерян. Мысль о не убийстве безоружных казалась ему настолько очевидной и не нуждающейся в объяснении, что не понимал, чего от него хочет Бен.
Я просто пытаюсь помочь всем вот и все. За спинами послышался нестройный топот и из прохода один за другим вышли капрал, Поляк, Мэтьюз, Хадсон, Филипс и Гарднер. Поляк и Хадсон были вооружены советскими ППШ, которые взяли у убитых чурбанов. В тоннелях с их боезапасом и скорострельностью этот ПП просто циркулярная пила.
Где макаронник? Спросил Уинтерс, пристально осматривая заставу.
Ушел отлить, сэр. Ответил Бен, поднявшись на ноги. Уэйд последовал его примеру, а капрал повернулся к Гарднеру.
Скажи Манчини, чтоб брал М79, картечные боеприпасы и дул сюда. Гарднер ответил по уставу и пошел к казарме. Бен, бери М60 и вставай впереди колонны, МакКингли, вставай в середину. Лицо Бена исказилось в гримасе недовольства, но из-за тусклости лампы этого никто не увидел.
Куда мы выдвигаемся, сэр? Подал голос Уэйд, вставая рядом с Мэтьюзом.
Радиоточку брать будем. Выносим оттуда все оборудование, карты, бумаги и отступаем обратно. Ответил капрал, опуская на голову каску. Объявился Манчини, крепящий на пояс бандольеру с боезапасом. Капрал ещё раз озвучил приказ, поставил Поляка вместе с Беном, Гарднера оставил в карауле и отряд двинулся в узкий полумрак.
Фонари были погашены. Шагали они медленно и тихо, стараясь не бряцать оружием. Поляк вел отряд, как собака-поводырь слепого. Час спустя он вывел отряд в тоннель, давящими стенами ведущий к радиоточке. Но чурбаны, наученные прошлым опытом, выставили караул в нем и подойти вплотную к помещению было нельзя. Но М60 и два ППШ были с этим не согласны. Морпехи были уже частично глухие от пальбы в тоннелях, так что стрекот ПП и пулемёта не вызвал у них той боли, которые они испытали в первый день в тоннелях. Дым кислотой разъедал им глаза и застилал белой тканью пространство и лишь фонари, словно ножи прорезали белесый туман.
Гуки явно не ожидали, что морпехи подберутся так близко и их застава за пару секунд превратилась в пар. Солдаты перемахнули через обломки укреплений и подбежали ко входу, где их встретила свинцовая стена из выстрелов АК-47. Прячась за стеной, Хадсон и Поляк поливали помещение огнем из ППШ, пока у них не закончились патроны и в дело вступил Бен. Пулевой град М60 рвал чурбанов в клочья на таком расстоянии. Ошмётки тел, обрывки формы, осколки костей, брызги густой, багровой крови ваяли на стенах ужасающие барельефы жестокого сражения. Бен отпустил гашетку, в ушах кто-то как будто провел дверной звонок и какой-то ребенок баловался, зажимая его своим мелким, кривым пальчиком. Гуки в ужасе отползли в противоположный тоннель, оставив в радиоточке десяток изодранных пулеметом тел.
Внутри душного помещения стоял стол с картами местности, одну из которых схватил капрал и сунул в рюкзак на спине. Уэйд, Гарднер и Мэтьюз взяли в руки объемные, тяжеленые советские рации и тащили их туда, откуда они пришли. Бен, Хадсон, Поляк, Манчини и Уинтерс держали оборону у лаза с гуками. Мимолётом капрал приказал собрать оставшиеся документы и под ритм автоматных очередей, морпехи в темпе таскали барахло тужась от напряжения, ведь эти хреновины как будто специально по мимо плат и реле снабжали и тонной другой камней. По итогу троице удалось перетащить четыре хреновины цвета хаки, которые маскировались под рации, кипу карт с пометками и обозначениями, известными только узкоглазым, и капрал скомандовал им отступать с добром к казарме. Мэтьюз, вместе с инициативой, взял два прямоугольника с реле и антеннами, крякнул и попер обратно. Уэйд и Гарднер следовали за ним, как муравьи неся на спинах груз. Свинцовый ритм усилился, в ансамбль боя врезался М60 Бена, но пулемёт неожиданно замолк от нехватки патронов Но ансамбль боя не та сущность, что терпит тишину. Гуки ответили громоподобным всплеском ДШК и тоннели потонули в его громе, барельефы сражения освещались оранжевыми вспышками непрерывной стрельбы из оружия. Обороняющиеся вжались в землю, как напуганные котята, стараясь отвечать стрельбой из ППШ. Но дирижёром на поле битвы была крупнокалиберная, ревущая, советская махина.
Капрал приказал морпехам ползти обратно и перепуганные,
перепачканные силуэты стали извиваться в обратном направлении. Манчини задыхался. Задыхался от спертого воздуха, от порохового дыма, от бетонной пыли, от страха, сковывающего грудную клетку и не дающего нормально вздохнуть. Видимость была как в мутной воде, передвигался он ориентируясь на знакомый ушам стрекот М16. Перед отступлением Уинтерс приказал ему шарахнуть картечью в тоннель с гуками, естественно подождав, когда остальные морпехи отступят. Но Манчини, объятый страхом смерти, тонущий в адреналиновом море, слепой и потерявшийся, дрожащими, тонкими пальцами вложил холодный картечный снаряд в переломленный М79. Спрятавшись за стеной тоннеля, он судорожно пытался понять, все ли морпехи отступили или ещё кто остался. Но осколочный, бетонный град от попаданий ДШК по стенам не давал ему времени на раздумья и, окинув застланное пылью и дымом помещение полубезумным взглядом через прицельную планку, Манчини «бампнул» по всполохам пулемета.