- Мадемуазель Дерби, вы не слышали или не видели что-нибудь подозрительное?
Восхитительно обтекаемая формулировка!
- Мне показалось, кто-то кричал. Что-то случилось?
- Все в порядке, мадемуазель.
Верить ему не получается. Проводник неуклюже врет.
- Прошу прощения за беспокойство, мадемуазель.
- Началось.
Этот взгляд узнаваем: ищейка, готовая ринуться по следу. Конечно же, он не просто так взошел на этот поезд. Кого он ищет? Что началось? Вырвать у него признание - невозможно. Глупо, конечно же, ловить его за холодную руку и спрашивать:
- Что происходит?
Бэзил обычно не снисходит до объяснений. Но в этот раз он вдруг протягивает лист бумаги, на котором чернейшими чернилами небрежным почерком написано только: «Восточный Экспресс. От Стамбула. 15 августа. 1 класс».
- Я хотел бы знать больше, мой бойцовый воробей. Но есть силы, которым я должен подчиняться.
- И эти силы посылают записку, пахнущую, - для этого даже не нужно было подносить бумажку к носу, - шоколадом?
- Он любит шоколад. И имбирные пряники, - усмехается Бэзил. - Пойдешь со мной взглянуть, что творится в вагоне?
Я накидываю кофту и забираю из сумки пистолет с серебряными пулями. На всякий случай. Годы научают тому, насколько затеи Бэзила небезопасны для окружающих. Иногда хочется пустить себе пулю в лоб.
В коридоре сумрачно и тихо. Следом за криком наступила эта жуткая тишина, заставляющая предполагать худшее. А еще я чувствую легкий запах крови. Конечно, Бэзил почуял его куда раньше. Судя по выражению лица, ему почти дурно.
- Мужчина. Скорее всего, наш молодожен. У тебя не сыщется немного нюхательной соли?
Отродясь в обмороки не падала, а посему не ношу с собой подобные глупости. Однако же, я вернулась в купе за флаконом кёльнской воды. На всякий случай. Бэзил к моему возвращению уже успел заспорить с проводником. Странно, обычно он не опускается до препирательства Двери захлопали, в коридор стали выглядывать другие пассажиры.
- Что за шум?
- Все в порядке, мсье Лазарус, все в порядке, - залебезил проводник.
Немолодой француз - именно он вошел сегодня в вагон-ресторан последним - облокотился о дверь своего купе и мрачно посмотрел на проводника. Из-за его спины выглянула девушка.
- Иди спать. Я выкурю трубку, - француз прошел мимо меня, едва не задев плечом. Коридор постепенно опустел.
- Пойти спать, похоже, верное решение, - Бэзил вытащил у меня из кармана пистолет и флакон кёльнской воды. Понюхал. Лицу вернулись те немногие краски, которые свойственны вампирам. - Отдыхай, мой бойцовый воробей. Я прогуляюсь до багажного вагона.
Вампиры не рассыпаются в прах при лучах солнца, это все выдумка Мурнау. В лучах солнца они греются. В вагоне ресторане начала собираться, как это принято говорить «компания». Киноактриса на завтрак не появилась, зато ее менеджер пришел и тот час же учинил скандал. Поразительно, как некоторые люди любят повздорить еще не выпив чашки чая.
- Почему мы стоим?!
Да, мне тоже хотелось бы это знать. Но зачем же так кричать?
- Мистер Уильям Хант мертв, - спокойно сказал Бэзил, помешивая ложечкой кофе. - Поэтому мы и ждем, когда прибудет
полиция. Мы в глухом месте, так что ждать можно долго.
- Полиция? Этот Хант убит?!
- Она бы прибыла в любом случае, таков протокол. Но, да, убит, - поразительно легко ответил Бэзил. - И теперь у нас на поезде два трупа и убийца. Беднягу Ханта зарезали. Потерял очень много крови.
Последнее произносится, конечно, не без удовольствия. Остается только смотреть по сторонам, выискивая убийцу. Каждый раз, когда объявляется Бэзил, даже самых здравомыслящих людей охватывает паранойя. Что уж тут говорить о мисс Дерби. То есть обо мне. А мисс Дерби (то есть я) никогда здравомыслием похвастаться не могла.
Ярко светит солнце. Десять утра. Жизнь в Париже в компании мадам Писташ развращает: привыкаешь поздно ложиться и так же поздно вставать. На завтрак подали томаты и омлет, и надо хоть что-то съесть.
В вагоне-ресторане появляется эта актриса как же ее? То ли Кларк, то ли Уилсон. Но зовут ее точно - Вайолет. Она американка, судя по страшному акценту. И она возмущена тем, что поезд стоит. Опаздывает на съемки. Милочка, я опаздываю на похороны. Но я же молчу.
- Она вполне могла бы убить человека, - безразличным тоном говорит Бэзил. Его слова всегда пугают. - Впрочем, такие дамочки, как Эльжбета Батори, предпочитают ванны из крови девственниц. Отравить жизнь какой-нибудь старлетке - несомненно. Убить крепкого мужчину - едва ли. Очень жаль, но вычеркиваем.
Бэзил любит порассуждать обо всякой мерзости вслух. Теперь это уже ничуть не трогает меня и даже не портит аппетит. Он относительно незаметно подкладывает на мою тарелке бекон, яйца и кусочки лимонного пирога. В его чашке кофе из-за непрерывного движения ложки маленькая буря.
- Кого ты ищешь? Очередного заигравшегося с тьмой дурака? Еще одного кровавого вампира?
Глаза Бэзила прикованы к чему-то за моей спиной.
- Ни «кого», а «что», мой бойцовый воробей, - поправляет он. - Это всегда «что».
- И что же это?
Он улыбается.
- Много будешь знать, скоро состаришься. Хотя, ты вовсе не старишься, так что это, похоже, бестактность. Гм. На самом деле эта цыпочка - подходящий кандидат.