А Трезор тем временем подбежал уже к самой калитке и, совсем забыв о своих обязанностях сторожа, уставился на ребят.
Захарка присвистнул еще раз, и тогда Трезор не выдержал, ткнулся мордой прямо в Захаркины руки.
Здорово ты его обработал. И как это у тебя получается? спросил Кестюк и прибавил: А меня-то он не тронет?
При мне будь спокоен, ответил Захарка. Ну, пошли.
Они открыли калитку и прошмыгнули в сарай. Едва успели закрыть за собой дверь, как Трезор со злобным лаем бросился к воротам. Маюк вышла на крыльцо с ведром в руке. Она стала звать собаку, но Трезор, сатанея от злобы, метался у ворот. Маюк набрала в колодце воды и вернулась в дом.
Вот дверь дома снова хлопнула, и на крыльце появился сам лесник. Он обругал собаку, но Трезор и его не стал слушать: бросался на ворота как бешеный. Тогда Садков сошел с крыльца, схватил собаку за ошейник, затолкал в конуру и запер дверцу на вертушку. Потом он открыл ворота и вышел на дорогу перед домом.
Вскоре послышались голоса мужчин и топанье ног по ступенькам крыльца.
Не успели ребята огорчиться, что им не удалось увидеть приехавших поближе, как те уже снова спустились во двор. Остановились возле колодца.
Быстро что-то они вышли, прошептал Захарка.
Наверно, с дороги помыться хотят, ответил так же шепотом Кестюк.
Захарка промолчал.
Теперь ребята смогли как следует разглядеть гостей лесника. Один помоложе, в шляпе, конечно, тот самый, которому Садков покупал билет до Москвы. Держится он теперь явно заискивающе: чемодан на землю не ставит, стоит чуть в стороне и выжидательно взглядывает на высокого пожилого человека.
Ребята уже не сомневались, что это и есть Евсей Пантелеевич.
Он стоял спиной к сараю и что-то строго выговаривал Садкову. Лесник, переминаясь с ноги на ногу, похоже, оправдывался. Наконец они, видимо, о чем-то договорились. Евсей Пантелеевич вынул из кармана платок, вытер лоб, и все трое направились к сараю.
Ребята переглянулись и, одновременно повернувшись, бросились в глубь сарая, к лестнице на сеновал. Мигом оказались они наверху. Здесь было просторно, а в углу лежала куча прошлогодней соломы.
Кестюк приподнял пыльный слежавшийся пласт.
Полезай, шепнул он.
Захарка заполз под солому, а потом туда же забрался и Кестюк.
А если они сюда полезут? зашептал Захарка.
Да ладно уж, молчи!..
Вот тута у меня погребок, послышался голос Садкова. Можно, конечно, туда положить, но там у меня сыровато. Вот здесь в углу, под дерюжкой, в самый аккурат будет
В Москве, Евсей Пантелеевич, я от них оторвался, Кестюк узнал голос змееглазого. Пришлось такие петли на такси выделывать, три раза пересаживался.
Но все же полной уверенности у нас нет. Надо побыстрее отсюда выбираться, произнес Евсей Пантелеевич.
Значит, выходит, и за моим домом могут следить? прохрипел лесник.
Я же, кажется, ясно сказал: долго мы у тебя не задержимся. Понял? голос Евсея Пантелеевича звучал жестко. Скажи лучше, можно ли через этот лес выбраться прямо на Кенашское шоссе?
На Кенашское шоссе? все так же хрипло переспросил лесник.
Ну да, чтобы не возвращаться в город.
Садков почему-то ответил не сразу. Видно, задумался. А в это время наверху у Захарки ужас как засвербило в носу. «Все пропало, сейчас чихну», подумал бедный Захарка. Он прикусил нижнюю губу и зажал нос пальцами.
Пешком придется топать, сказал внизу лесник.
Ладно, согласился Евсей Пантелеевич, может, так даже и лучше. Сегодня переночуем, а завтра пораньше тронемся
дальше.
Ну, сами знаете, как вам надо, тихо отозвался лесник. А теперича идемте в дом
Постой! остановил его Евсей Пантелеевич и тихо-тихо так прошипел: Если что случится, станут тебя спрашивать, чтобы ни-ни!.. Понял?
Как не понять, промямлил лесник.
Не то придется вспомнить твои гродненские грехи. И поминай как звали Так-то, голубчик, заключил Евсей Пантелеевич.
Наверху слышно было, как во время разговора открывали погреб, наверно, прятали вещи.
Между тем Захарка уже задыхался, корчился в пыльной соломе.
А-апчхи! наконец не выдержал он.
Кто-то чихнул? донесся снизу встревоженный голос Евсея Пантелеевича. Слышали?
Точно, ответил змееглазый. Вон там, в курятнике.
Слышно было, как скрипнула дверь, потом чиркнули спичкой и удивленный голос сказал:
Что за чертовщина! Здесь никого нет!
На этом, может быть, все бы и кончилось, но Захарка, красный и потный от волнения, чихнул еще, а потом и еще два раза.
И тут же змееглазый проревел на весь сараи:
Он там, наверху!..
Нижние перекладины лестницы заскрипели. Захарка понял, что надо вылезать. Нарочно громко шурша и продолжая чихать, он выбрался из-под соломы, быстро прикрыл Кестюка получше и, придвинувшись к краю навеса, спустил ноги вниз. Лестница оказалась немного левее Захарки. На ней стоял змееглазый Захарка, опершись о край помоста руками, лихорадочно соображал, что бы ему наврать там, внизу. Стал нашаривать правой ногой верхнюю ступеньку лестницы, висящей вдоль стены на толстых железных крючьях. В это время змееглазый схватил Захарку за ногу и сильно дернул. Мальчик чуть было не загремел с двухметровой высоты, но все-таки ему удалось удержаться. «Плохо дело, мелькнуло у него в голове, но еще хуже будет, если они и Кестюка найдут». И тут же заныл, захлюпал носом.