Иннокентий Николаевич проследовал к выходу из купе. Павел Дружинников поспешил за ним, оставил после себя шлейф из запаха пота. Лебедева поджала под себя ноги, раскрыла книгу. Я выждал полминуты. Рассматривал разложенные на столе вещи: пустые стаканы в металлических подстаканниках, свёртки с продуктами, мятую пачку сигарет, складной перочинный нож.
С интересом взглянул на загорелые колени журналистки та будто почувствовала мой взгляд: накрыла колени подолом сарафана. Но глаз от страниц книги Александра Витальевна не отвела. Будто действительно увлеклась чтением. Я выждал, пока в конце вагона хлопнули дверью. Лишь после этого прикрыл дверь в купе на это моё действие журналистка всё же среагировала.
Дмитрий Иванович, жарко, сказала она.
Демонстративно помахала книгой, словно веером.
Я встал, вынул из кармана жилета удостоверение, раскрыл его и предъявил журналистке.
Представился снова:
Дмитрий Нестеров, капитан, Комитет государственной безопасности СССР.
Оперативный уполномоченный, прочла в удостоверении Лебедева.
Она перевела взгляд на моё лицо и спросила:
Вас мой папа прислал? Зачем?
Александра Витальевна Лебедева, сказал я, вы подозреваетесь в совершении особо тяжкого государственного преступления. К нам поступила информация, что вы планируете побег за границу. Поэтому мы вынуждены вас задержать.
Я отметил, что широко открытые глаза журналистки сейчас выглядели не голубыми, а тёмно-бирюзовыми. Лебедева моргнула, растеряно улыбнулась (будто надеялась, что я пошутил).
Гражданка Лебедева, сказал я, вставайте и следуйте за мной. Советую вам: не делайте глупостей. Напоминаю, что неподчинение представителю власти это уголовно наказуемое деяние. Не усугубляйте свою вину.
Мою вину? переспросила Александра. Государственное преступление? Побег за границу? Дмитрий Иванович, это такая шутка?
Я спрятал в карман удостоверение и заявил:
Никаких шуток, гражданка Лебедева. Измена Родине это нешуточное обвинение.
Журналистка всё ещё улыбалась.
Что? переспросила Александра. Измена Родине? Вы знаете, кто я такая? И кто мой отец?
Я кивнул.
Вагон дёрнулся из-под подола сарафана вновь выглянули женские колени.
Разумеется, Александра Витальевна, сказал я. Меня поставили в известность. Ваш отец, генерал-майор Комитета государственной безопасности Корецкий, арестован. В настоящий момент он уже даёт признательные показания.
Папу арестовали Кто такое приказал
Лебедева вцепилась руками в край стола. На её скулах вспыхнул румянец.
Я попятился к выходу, поманил Александру за собой.
Александра Витальевна, сказал я. Следуйте за мной. Уверен, что ТАМ вам всё объяснят.
Демонстративно выглянул в коридор и снова взглянул на Лебедеву.
Александра Витальевна, поспешите. Сейчас вернутся ваши попутчики. Вы же не хотите, чтобы в их присутствии я защёлкнул на ваших руках наручники, как на какой-то воровке?
Журналистка встрепенулась. Возмущённо выдохнула.
Сам ты!..
Она свесила с полки ноги, сунула их в босоножки.
Я вашему начальнику позвоню, заявила она. Крючкову Владимиру Александровичу. Он знает, что мой папа честный человек! Они с папой не первый год знакомы. Владимир Александрович разберётся.
Очень мудрое решение, сказал я. Обязательно побеседуйте с Крючковым. А сейчас, пожалуйста, без лишних эмоций. Ведь вы же дочь генерала, а не базарная баба. Следуйте за мной, Александра Витальевна.
Лебедева подхватила с полки сумочку, повесила её на плечо.
Посмотрела мне в лицо и прошипела:
«Базарную бабу» я вам ещё припомню, Дмитрий Иванович. Это я вам обещаю.
Она поправила волосы.
Ведите, Нестеров, сказала она. Не бойтесь: за границу я не сбегу.
Я кивнул и зашагал по коридору в сторону противоположную той, где курили в тамбуре «студент» и «пенсионер». Оглянулся Лебедева следовала за мной. Александра шла с высоко поднятой головой, хмурила брови и посматривала на меня с нескрываемой неприязнью. Я снова подумал о том, что Паша Бондарев её не зря расхваливал: Лебедева действительно красавица.
Рядом с комнатой проводника я шагнул к окну жестом велел, чтобы журналистка шла вперёд. Александра пренебрежительно скривила губы, продефилировала к выходу из вагона. Я направился за ней следом. Выдерживал дистанцию в три шага. С интересом рассматривал фигуру Лебедевой уже с другой стороны с которой Александра выглядела ничуть не хуже, чем с предыдущей.
Теперь я оценил и её фигуру, стройность которой не прятал, а лишь подчёркивал бежевый в мелкий цветочек ситцевый сарафан. Классические девяносто-шестьдесят-девяносто. Рост примерно метр и семьдесят сантиметров (на пару десятков сантиметров ниже меня теперешнего). Гладкая и шелковистая загорелая кожа, будто Лебедева ехала сейчас не из Волгограда, а с морского курорта.
В тамбуре следующего вагона журналистка обернулась. Вопросительно взглянула на меня.
Идите до первого вагона, скомандовал я.
Лебедева дёрнула плечом.
Под перестук колёс поезда мы с Александрой брели по заполненным пассажирами вагонам. Вдыхали букеты не самых приятных запахов, слушали обрывки чужих разговоров. Детский плач, бренчание гитарных струн, женский смех, громкий мужской бас всё это поочерёдно сопровождало нас в пути. Как и мелькание зелени за окнами (деревья, кусты, густая высокая трава).