Может, здешние неприхотливые женщины легко привыкают к замене кровати, стула и унитаза сено-соломой, но я-то знаю про возможное нарушение осанки, аллергию и даже укусы разных насекомых, охотно живущих в таких растениях. Меня этому добросовестно учили на уроках ОБЖ (основ безопасности жизнедеятельности, если кто случайно забыл)!
И потом, разве можно держать в одном месте открытый огонь и легко воспламеняющиеся материалы?! Куда у них только пожарные смотрят? Испортят тюрьму, а скажут заключенные сами виноваты.
Вроде бы немного утихомирилась моя соседка по камере. Усаживаю ее на солому, сама оставаясь на ногах, но, кажется, заранее начинаю чесаться сама, и даже подпрыгивать на месте, вспомнив, что на мне нет белья, а мне тоже скоро придется ощутить нежной пятой точкой все прелести грубых стеблей.
Кстати, мысль об укусах напоминает мне еще о кое-какой возможной неприятности. Беру с пола чашку со свечкой и обхожу весь периметр камеры, пристально осматривая ту часть стен, которую в приличных тюрьмах наверняка обшивают плинтусом. Потом несколько раз пинаю сено-солому и с облегчением бормочу себе под нос:
- Мышей и крыс здесь, похоже, нет.
- Нет, нет! В смысле, да, - тут же соглашается со мной соседка.
Похоже, здесь любой звук кажется громким из-за эха, которое отражается от каменных стен и потолка. Подслушивать, наверное, очень удобно, прямо из-за двери, думаю я.
- Ох, у вас порвалось ваше прекрасное платье, госпожа! - вдруг всплескивает руками Лиза. Я его сейчас зашью.
Ага, - думаю я, - вот и первое преимущество.
Она достает откуда-то иголку с ниткой и бестрепетно предлагает, ухватившись за мою юбку:
- Давайте вас разденем!
Я морщусь и отшатываюсь и от силы ее голоса, и от самого предложения. Ага, как же, - думаю. Я разденусь, и обязательно кто-нибудь войдет, а у меня там Может, нас специально подслушивают или даже заранее велели ей мне такое предложить. Нет уж.
- Зашивай прямо так, - разрешаю я, надеясь, что она все же не пришпилит ткань прямо к коже.
Лиз начинает орудовать иголкой. Похоже, шить она умеет не так шустро, как шевелить языком, но все же точно лучше, чем я.
Скоро я узнаю ее историю. Ее муж получил наследство, но воспользоваться ним не
успел приехали какие-то господа с закрытыми лицами, все в темном, в коже и мехах, и схватили его.
- Напрасно мой несчастный муж кричал, что у него есть бумаги, что он единственный наследник. взволнованно говорит она. - Его избили, бросили поперек седла и увезли!
Понятно, - думаю я, - местное средневековое коллекторское агентство работает, как я понимаю. Или рэкет.
- Кто-то сказал мне, что это были люди князя, - продолжает тараторить Лиза. Я тут же бросилась в замок, потому что решила: мужа приняли за другого, я все объясню, и его отпустят. Но мне сказали, что он умер, и меня прямо из привратницкой отправили сюда! Разве так поступают с добропорядочными горожанами?!
А также с налогоплательщиками и избирателями, - мысленно продолжаю логический ряд я. Если все камеры в этой тюрьме такие же маленькие, как эта, и находятся под княжескими беспредельными хоромами, то заключенных могут быть тысячи, - прикидываю я.
- Нет, конечно, Лиз, ты ничем этого не заслужила, - считаю своим долгом успокоить женщину. Я уверена, что скоро все разъяснится, и тебя отпустят. Не может же князь держать тебя здесь долго?
- Ох, может, он все может! неожиданно переходит на шепот моя подруга по несчастью, и вот теперь мне становится тревожно. Неужели вы отвергли князя?! Вам лучше покориться ему. Женщина по природе своей должна принадлежать мужчине. По рождению вы ему пара; раз он вас захотел - он своего добьется! Стучите же скорей в дверь, просите передать князю, что на все согласны, и вас тут же выпустят! А может, и меня.
- Я не сделаю этого! теперь я почти перехожу на крик. - Как можно отдать свое тело тому, кто тебя похищает силой, врет в глаза, все извращает и пользуется гипнозом в личных целях! Он мошенник. Даже говорил, что якобы любит меня, - содрогаюсь от гнева. А потом началось такое обращение, что Ничто не может служить оправданием подобного скотства! Я думала, что самым ужасным было то, как меня похитили и везли сюда, а здесь у вас, я смотрю, еще «веселее». Я поклялась себе никогда в жизни больше не мириться с чужим прикосновением, если оно мне неприятно
- Свеча гаснет! вдруг непочтительно перекрикивает меня Лиза. - Я не успела до конца зашить ваше платье. Так я и знала, так и знала! Неужели нас оставят в темноте?!
Смотрю - и правда, фитиль зашипел, несколько минут еще выхватывая из темноты две наши фигуры, потом превратился в красную точку, а теперь погас окончательно. Неужели у Лизы боязнь темноты?! Этого только не хватало оказаться в каменной коробке с буйной сумасшедшей.
- Успокойся, Лиза, не надо все время кричать, - миролюбиво говорю я. - Отдай мне иголку осторожней. Я сколю разорванные края, чтобы платье не падало с плеч, этого пока будет достаточно. Вот так.
Пока я наощупь пристраиваю иглу, моя соседка успевает раз десять постучать в дверь, всеми конечностями, судя по звукам (дверь ей никак не ответила).