- Уж лучше вам было стерпеть, поверьте мне! - снова затараторила Лиза. - А гордая такая вы потому, что еще не пробовали бурду, которой здесь кормят! От нее вы быстро станете совсем прозрачной.
Ну, судя по комплекции, моя соседка не сильно исхудала за это время, - хмыкаю я.
- Вы - птичка в клетке, - продолжает моя соседка. - Вам предлагали клетку золотую, а вы предпочли каменную, подземную, словно собираетесь в ней жить. Я третий день здесь, и уже извелась вся.
Ого! То есть меня не просто «поставили в угол» на несколько часов? Сидеть безвылазно три дня в четырех стенах?! Даже без телевизора? Так и до клаустрофобии недалеко. А теперь еще и в темноте.
А что, если в этой куче все же водятся мыши?! Ужас. Вот сейчас, в темноте, как вылезут и как укусят! Я все еще стою на ногах, не решаясь сесть на вызывающее подозрение грубое крошево из стеблей.
Мне даже захотелось помолиться, как тогда, когда меня точно спасли какие-то высшие силы. Пытаюсь, настраиваюсь, но соседка по камере совершенно не дает сосредоточиться.
- Вам легко, - сейчас с напором говорит она, - вы дама. Вы, наверное, ожидаете выкупа, и его не замедлят внести ваши знатные родственники! Тогда вы ведь и мне поможете выбраться отсюда, правда? Я буду преданно служить вам! Муж мой умер; кто меня и доченьку мою защитит, накормит-напоит?!
- Конечно, я не оставлю тебя, ты никогда не будешь нуждаться, - успокаиваю, искренне собираясь сделать для подруги по несчастью все, что только смогу.
И думаю: а вот это мысль, я как-то и не сообразила - про выкуп и родственников. Ведь вполне может быть, что меня, то есть предыдущую Марию похитили ради солидного куша! Вон Генрих даже украшения с меня поснимал, - нуждается, видимо. Или просто по давней привычке тянет все, что плохо лежит, вообще все, до чего только может дотянуться.
В таком случае мне просто надо будет набраться сил и подождать. Потому, что сложно выкупить того, кого нет. А значит, я обязательно буду как минимум жива. И еще надеюсь, когда стану засыпать, не буду каждую ночь видеть весь тот кошмар со штанами Генриха, как наяву.
- Значит, ты думаешь, за меня потребуют выкуп? оживленно переспрашиваю я. - Как бы мне хотелось, чтобы ты оказалась права! Я даже не знаю, чего еще ожидать от этого князя. Перед тем, как меня увели, он напоследок выдал: «Ты еще пожалеешь, что я тебя не взял». Вот теперь меня мучают сразу два вопроса: когда я пожалею? и что конкретно он имел в виду?
- Вы не поняли?! изумляется Лиза.
Вдруг - что это? - скрежет ключа в замке, скрип отворяемой двери и едва различимый звук шагов. Кто здесь?! Глазам больно от яркого света, отвыкли. Моя соседка поднимается и встает рядом со мной. Внезапно она истошно кричит и валится назад на солому без чувств.
Глава 12
Моргаю: то ли после темноты от света факела мне видятся блики, то ли реально глаза этого чела в прорезях маски налиты кровью. Хорошо, хоть обнаженных клыков с красненьким на них, вроде, не видно. Все остальное в этом атлете темное и непонятное.
Не издавая ни звука, вошедший слегка наклоняется ко мне и еще приближает факел. Слежу за тем, как его красные глаза пару раз перебегают с меня на Лизу и обратно.
Потом он поворачивается и бесшумно уходит; снова скрежещет замок. И все. Одна минута позора или чего там еще. На меня или на нас просто посмотрели и ушли. Словно зачем-то сняли мерку. И кто ответит мне на вопрос: мне теперь сильно бояться или нет?! Гробовщики тоже меряют.
С трудом привожу в чувство несчастную компаньонку. Я поняла уже, конечно, что она истеричка, но чтобы падать замертво от ужаса Должно быть какое-то твердое основание. Трясу ее со словами:
- Лиз, это я, Мария. Не бойся, он уже ушел! Скажи: кто это был? Да, представь себе: я не знаю вашу достопримечательность, я же не здешняя.
Замечаю, что тетенька садится, цепко ухватившись за меня. И начинает рассказывать, не переставая всхлипывать; ее мощный голос как будто съежился и угас.
Наверное, таким тоном разговаривают приговоренные к казни, когда смерть уже наточила косу и выглядывает из-за плеча. Слушаю Лизу и буквально чувствую спинным мозгом, как разнообразные ужасы князя Генриха плодятся и множатся вокруг, и что их ледяные щупальца могут дотянуться до меня в любую минуту. Холодею. Ой.
Вкратце, чтобы не перечислять многочисленные междометия и восклицания, информация, полученная от Лизы, выглядит так. Этого брутала зовут Аден, его считают сыном волка и лошади, и он невиданно уродлив лицом.
Это любимец князя - его правая рука, его первый воин, ведущий армию в атаку в бою. Он вообще не чувствует боли и нечеловечески силен: на десятерых нападает и хохочет, нанося удары. Его нельзя касаться (я и не собиралась, ни капельки!), потому что его прикосновение жжет, словно адский огонь. Ночью он бродит по городу, и горе тому, кто окажется у него на пути. Короче чудовище, стопроцентное.
Видимо, этот монстр - один из тех, кто похитил и убил мужа Лиз, - предполагаю я, и меня начинает потряхивать, в такт с соседкой, которая все так же крепко держится за меня. И о нем, скорее всего, мне и говорил Генрих напоследок, после того, как я пыталась напомнить ему о благородстве!