- Благодарю, но мне всего этого не нужно, - так же равнодушно отказывается Аден, как вчера выпустил из руки драгоценное ожерелье!
- Почему?! стону я. - Объясни!
- Это не для меня. Приемы, праздники, прекрасные дамы - к этому надо готовиться с детства, надо родиться среди всего этого. Мне это не подходит.
- Правда, что ты отказался принять рыцарское звание?!
- Да, - невозмутимо подтверждает он.
- А это еще почему?!
- По той же причине: не хочу быть на виду.
Я огорченно отхожу от него, у меня даже слезы выступили. Он точно хочет быть рядом со мной, но при этом пытается остаться в этом мире никем, невидимкой. Как же он не понимает, что сильно вредит себе?!
Примерно то же самое он говорил после ранения. «Разве я стану лучше в бархате и шелках?! - отчетливо вспоминаю я. - Только не прогоняй! Лучше убей». А вот только что сказал: «Тебе не нужно узнавать меня».
Я содрогаюсь. Мне вдруг представился самый плохой вариант его будущего. Вот я буду гулять по княжескому саду и случайно замечу короткий тоскливый взгляд Адена из-за какого-нибудь пышно цветущего куста, год за годом
Если вспомнить все то, что он говорил в бреду, и то, что я видела сама, то по ночам этот мужчина будет сидеть в предоставленном ему уединенном домике в глубине сада, мотая головой и зажимая рот руками, чтобы не выть от одиночества.
Значит, вот какую судьбу он для себя выбрал?! Несмотря на внешность, он не производит впечатления белой вороны или изгоя. Но упрямо ведет себя к пропасти, не желая слушать советов.
Когда его ставили к столбу из-за меня, он, наверное, и не сопротивлялся, - кажется мне. - Какое странное чувство заставляет его так поступать?! Неужели неужели это любовь - обыкновенная неразделенная любовь?!
Я отказывалась верить, что такая страсть существует. Я обещала себе никогда не произносить этого слова! Но это единственное объяснение, которое мне приходит в голову.
Если я наберусь храбрости или наглости и спрошу, Аден, конечно же, применит испытанный способ избежать ответа, или найдет какой-нибудь другой. Он только в бессознательном состоянии доверил мне то, чего не говорил, наверное, ни одному человеку на свете. А я все боялась какого-то подвоха и старалась скорее забыть.
Но ведь в бреду невозможно соврать! - только сейчас до меня доходит эта очевидная истина. Значит, он меня по-настоящему любит?! вспыхиваю я. - Я случайно узнала его лучше, чем все остальные; как я могла быть такой глухой и слепой? Я ведь отказывалась
верить рассказанному в бреду просто потому, что это и есть правда.
Значит, любовь все же случается?! Настоящая любовь, которой можно посвятить жизнь.
Не та жуткая животная потребность, которую цинично называет любовью Генрих. И не то утонченное скотство, которое размножает Альбрехт. И даже не нетерпеливые и покровительственные ухаживания Рихарда, к которым и княжна Мария не знала, как относиться.
Мужская любовь на грани самопожертвования, о которой поют менестрели, о которой написано в рыцарских романах Я ожидаю от себя, что почувствую привычный страх и даже удивляюсь, когда этого не происходит.
Как странно! А ведь Аден не признается, ни за что не признается, видимо из чувства собственного достоинства. Потому что не может надеяться на взаимность - мы ведь из совершенно разных слоев общества, здесь это очень важно. Мне никогда не узнать от него правды.
Я смотрю издалека на этого мужчину, не отрываясь. Теперь я замечаю все: то, как он напряжен, как время от времени сжимаются его кулаки. Мне кажется, что я очень давно его знаю. Что понимаю и чувствую его состояние - он устал бесконечно прятать свои чувства, свое «я».
Ему просто необходимо сбросить напряжение, сорвать на чем-то или ком-то разочарование и досаду. Сломать, разрушить что-нибудь. Или убежать от меня без оглядки
Или все же назло всему на свете сжать меня в объятьях, очень сильно. Так, чтобы почувствовать меня всем телом и, наконец, перестать быть одиноким. Сжать так, чтобы почти душа вон.
Я вдруг понимаю, что этот человек постоянно совершает насилие над собой, не делая этого. А почему? Только потому, что любит, - понимаю я. - Любит больше, чем самого себя. Знает, что я этого не желаю, и не хочет пугать.
Я чувствую растерянность, почти боль. Поэтому Адену не до еды и не до сна.
«Подай лекарство от любви!» - всплывает в памяти строка баллады. Подай как будто слова нищего на паперти, мольба о жизненно важном. Это же слова самого Адена! - вдруг догадываюсь я. - Он, наверное, и сочинил эти стихи, он такой, он все может! Но не закончил, потому что вложил собственные чувства, которым не находит выхода.
Невозможно принять его любовь - я не умею любить мужчину. Но я его спасу! решаю, задыхаясь от волнения. - Отвезу к кормилице и попрошу очень хорошо о нем позаботиться. Его необходимо отвлечь от страсти, которая его губит. У княжны Марии была очень мудрая кормилица, она обязательно что-нибудь придумает!
Я прижимаю руку к вздымающейся груди и говорю себе, вытирая выступившие слезы: теперь я знаю, что любовь существует!
Глава 67
Он может все, - в который раз говорю себе, - притвориться слабым, чтобы его, такого заметного, не узнали. И победить, когда действительно находится не в лучшем положении.