Что я сделала не так? - в который раз спрашиваю себя и не нахожу ответа. Вижу сморщенного старого князя с брезгливой улыбкой. Рядом с ним - тучная надменная княгиня со следами бывшей красоты на лице. Она здорово похожа, мне кажется, на восточную ханшу из сказок своей открытой, насколько только можно, огромной грудью и количеством украшений.
На минуту мне захотелось броситься к их ногам и просить защитить меня от их сына. Правда, зеркальце, а также мой собственный внутренний голос подсказывают, что этим людям безразлична моя честь и даже жизнь.
С правой стороны от князя как раз подошел и с комфортом разместился Альбрехт, потом пришла его жена со своими фрейлинами. Больше всех странные развлечения молодого князя должны беспокоить именно ее, жену! Обратиться, что ли, к ней?!
Я вглядываюсь в четверку первых лиц княжества, пытаясь понять их отношения, и скоро с огорчением понимаю, что бледная беременная девочка здесь вообще никто. Княжна Мария могла бы оказаться на ее месте, - напомнило мне зеркальце.
Началось представление. Тревога сначала не дает мне сосредоточиться на спектакле, но постепенно реакция зрителей заставила меня внимательнее смотреть на импровизированную сцену. А там творится действительно что-то необычное.
Представление дают трое, из них два человека местные, наверное. Во-первых, старик в балахоне, играющий на длинной дудочке и объявляющий номера. Потом мальчик в пестром костюме, ритмично бьющий в барабан.
И третий - молодой мужчина, высокий, стройный и широкоплечий, затянутый в черный облегающий костюм. Поверх костюма у него накинута, как плащ, шкура льва, стянутая на талии поясом.
- Это был черногривый нубийский лев, - подсказывает мне умный осколок, не хуже википедии.
Львиная морда надета на голову человека, как глубокий капюшон, поэтому бутафорские или все же настоящие клыки льва торчат над собственными зубами артиста. А пронзительные глаза сверкают примерно оттуда же, откуда должны смотреть глаза хищника.
В первую секунду, увидев перед собой закрытое лицо, я вспыхиваю от радости, решив, что передо мной Аден! Но тут же сникаю, разглядев стройный торс так называемого сарацина. Похоже, мой проводник теперь мерещится мне везде так же, как раньше фигура Генриха.
Под тягучие звуки дудки и четкий ритм барабана, который то ускоряется, то почти умирает, третий артист медленно и гибко наклоняется и встает на руки. Он прогуливается в такой позе перед зрителями, а потом прогибается, мотнув головой, и сильным мягким прыжком оказывается на ногах.
Все ахают, кроме меня. Что я цирковых гимнастов не видела? Вообще я почему-то не особенно люблю цирк он меня удивляет, не больше. Наверное, мне шапито в жизни хватало. Но тут сейчас что-то совсем другое. Зоопарк мне, кстати, нравится больше.
Сейчас каждое движение этого человека мощное и по-мужски очень красивое. Кошачья грация - так, наверное, можно сказать про его стиль. Все здорово отрепетировано, или же этот исполнитель и в жизни ходит так, что похож на хищника, шкуру которого он накинул.
Роскошная грива сотрясается и как будто встает дыбом при каждом прыжке, а кисточка хвоста, касаясь пола, подпрыгивает, словно живет собственной жизнью. Гибкие и яростные движения мужчины подчиняются ритму незамысловатой музыки.
Наверное, это представление лучше назвать пантомимой, потому что все ясно без слов вот лев в засаде, лев атакующий, лев, пожирающий добычу, лев сытый и ленивый, лев, желающий львицу, о-оу Дудочка надрывается, бой барабана заставляет сердца биться в такт.
Временами движения артиста кажутся скопированными настолько буквально, что я вместе с находящимися рядом зрителями готова поверить, что передо мной и правда дикий хищник! Превращение!!!
Я даже забыла про свои обиды, настолько захватило меня зрелище. Кажется, что и артист сам получает удовольствие от происходящего. Вот «Лев» неторопливо кланяется и выходит из залы, пружинисто и бесшумно ступая и горделиво неся голову.
И сразу общий вздох проносится среди зрителей, словно до этого никто не дышал. Закончилось первое действие.
Скоро музыка изменилась - стала похожа на зов военной трубы и походный марш. Артист появляется с двумя кинжалами в руках. На длинных лезвиях вспыхивают отблески пламени многочисленных факелов.
Мужчина начинает вращать клинками с поразительной
быстротой, одновременно он кружится и как будто взлетает в неистовом героическом танце. Взмахивая кинжалами, он в прыжке всаживает их точно в середину прикрепленной к стене мишени.
А теперь - с разворота втыкает точно в метку на деревянном полу и ненадолго застывает в выразительной позе, как статуя. Наверное, ждет аплодисментов, но их пока нет.
Львиные лапы и хвост носятся по воздуху или обнимают тело артиста. Мощь, мужская сила, азарт так и струятся из него. До короткого перерыва на сцене как будто жил дикий зверь, опасный и не признающий власти над собой хищник.
А сейчас, даже в том же самом костюме, передо мной и завороженными зрителями предстает Охотник, готовящий себя к трудному походу, может быть, идущий на смерть. Львиная шкура за его спиной теперь как символ отваги, позаимствованный у царя зверей, мне кажется.