Он снова смотрит мне в глаза:
- Я родился таким. Что ты ожидала услышать? Я таким уродился, таким и сдохну.
Аден заметно напрягается, его губы поползли в стороны. Он вдруг откидывает голову назад и начинает хохотать. Не особо негромко, но раскатисто. Чувствую, как у меня волосы шевелятся на макушке: замечаю, что его рот смеется, а глаза страшные.
Я понимаю, что он страдает. Если не от боли, так от чего?! «Человек естественно расположен к смеху, - вдруг приходят мне от зеркальца слова отца Марка. - Неспособность смеяться - признак тех, кто побывал на том свете».
Где же побывал тот, кто смеется только от муки?! И что может мучить такого, как он?! Я зажимаю уши и умоляю его:
- Прошу, перестань!
Хохот замолкает; Аден лишь судорожно дышит ртом, как рыба, выброшенная на берег, пока не отключается.
Глава 40
- Признайся, наконец, Эльза! Твой дружок сознался: вы встречались в саду за часовней. Говори, или тебя сейчас же подвергнут пытке! Ну!
- Признаюсь.
- Громче!
- Признаюсь! - эхо прокатилось под низким сводом подземелья. Эльза стояла на коленях, очень бледная от волнения. - Да, это ребенок Оскара.
- Почему ты это сделала?
- Я хотела стать княгиней, как ты обещал. Разве я виновата, что от тебя ни у кого нет детей? Как же я могла родить тебе наследника? С Оскаром я была всего раз, только чтобы понести для тебя сына. О, Генрих! Я люблю тебя одного, верь мне! Еще не поздно, признай ребенка своим! - она поползла к князю, собираясь припасть к его ногам.
- Я отнимаю от тебя свою руку. Накажите ее сами, мальчики.
Властитель устало пошел к выходу. Длинный плащ волочился за ним по полу, словно его хозяин вдруг сделался меньше ростом. В дверях Генрих оглянулся. Женщину не было видно. Она вскрикивала и ругалась. Мужчины грубо смеялись.
- Нет! - воскликнул князь, возвращаясь. - Отойдите от нее!
- Ты передумал? О, Генрих! - протянула к нему руки Эльза.
- Еще успеете!
Надо кое-кого пропустить без очереди. Аден, подойди. Пора тебе стать мужчиной. Ты ведь помнишь Эльзу? Она сказала, что отвергла тебя. Она много чего нам нарассказывала. Возьми ее. Ты видел, как это делается?
- Здесь?
- А что, тебе нужна особенная обстановка?
- Не хочу при всех.
- Вот ключ от крайней камеры, там пусто. Отомсти ей!
Эльза сидя пыталась укрыть ноги разорванной юбкой:
- О чем это вы договариваетесь? Что вы хотите со мной сделать?!
Он подошел к ней, протянул руку:
- Вставай. Пойдем.
- Нет! Только не ты!!! Князь, князь, не позволяй ему прикасаться ко мне! Я боюсь его! Вспомни, Генрих, я люблю только тебя! А-а-а!
Он поднял ее. Она вырывалась и так визжала, что он прикрыл ей рот ладонью и чуть надавил. Понес, уложил на солому, запер дверь перед любопытными.
Эльза лежала с закрытыми глазами, запрокинув голову с копной распущенных волос; она чуть шевелила губами, но, кажется не понимала, что происходит. Вероятно, она уснула или впала в беспамятство, измучившись волнениями тяжелого дня.
Он смотрел на ее заплаканное лицо, на волосы, на руки, инстинктивно оберегающие располневший живот. Она старше его вдвое, лицо грубовато, но она все равно очень красива. Кто не пожелал бы ее! Но он не хотел, чтобы это произошло так. Два года он отъедался, тренировался и сражался, стараясь не уступать взрослым; и все это для того, чтобы насиловать испуганную беременную женщину?! Ему хотелось, чтобы она улыбнулась ему одному, хотелось узнать ласку и в ответ сделать подругу счастливее.
Но она не улыбнется. Он приходил к ней, когда почувствовал себя мужчиной. Как она сказала тогда: «Я не знала, как руки после тебя отмыть, - казалось, что должны вонять псиной». И пусть он с тех пор каждый день плавает в реке в любое время года, она все равно так скажет. Что еще она говорила? «Ты хочешь, чтобы я тебя любила?! Да будь моя воля, я бы держала тебя в клетке, для верности в цепях, чтобы ты не наплодил таких же уродов, как сам! И не вздумай идти с тем же к Берте! Князь выдает ее замуж, и, можешь мне поверить, она не о тебе грезит!»
Он вздрогнул, вспомнив, что было после того, как Берта проводила его к «одной доброй девушке». «Давай пару монет, и я буду тебя сильно любить! Разве ты ничего не привез из похода? Ты спрятал, негодяй! Ладно, будешь должен. Запомни: человек, который никогда не любил - все равно что мертвец. Ну, иди же ко мне, мой мальчик, мой красавец!..»
Забарабанили в дверь.
- Что ты там копаешься? Она давно уже не девица!
Хохочут. Это не человеческий смех, это лошадиное ржанье! Они ждут своей порции.
Он рывком задрал женщине юбку, вынул нож, надрезал себе ладонь и несколько раз провел подрагивающей рукой по ногам Эльзы, по ее стройным, белым, теплым ногам Вытер несколько раз руку о юбку, но кровь все еще текла, и он коснулся губ и лица женщины, чтобы она не казалась такой красивой. Потом поднял ее и понес.
Их обступили, пытались выхватить так и не пришедшую в себя Эльзу.
- Стойте! Ей уже достаточно! Посмотрите на нее!
Кажется, получилось натурально: бессильно запрокинутая голова, изорванное грязное платье, окровавленные ноги. Так выглядели женщины завоеванных городов.
- Да, с нее и впрямь довольно; а ты молодой, да ранний! - Князь внимательно посмотрел на него и растянул губы в улыбке. Казалось, он удивлен и удовлетворен сразу. - Далеко пойдешь! Таких сук надо бить их же оружием. Они созданы нам на погибель. Брось эту падаль, куда ты ее тащишь?!