Он монотонно произносит эту длиннейшую речь и двигается вперед в полной уверенности, что я побегу за ним! Да, я торопливо натягиваю туфли, кое-как их завязываю и спешу вдогонку.
Чувствую, что в какой-то мере Аден поставил меня на место. Одно дело находиться в обществе, хоть даже в детдоме, где четко прописана лестница взаимоотношений, и совсем другое - в лесу, где я, конечно же, должна слушаться его - опытного проводника.
Кроме того, вспоминаю, что я первая заговорила с ним доверительным образом, как княжна с рыцарем, наверное - так у меня получилось. И он так же мне и отвечал. Но тогда я считала, что он, со своими достоинствами, почти равный мне, то есть княжне! Что-то я запуталась.
А если его лишили звания рыцаря за какое-нибудь правонарушение?! - вдруг думаю я и даже на секунду останавливаюсь. Шарю глазами по фигуре Адена, вспоминаю, что и как он говорил и делал, трогаю карман и понимаю: не просто так я приняла его за рыцаря.
Несмотря на более чем странную внешность, в его точных и свободных жестах, пластике движений и манере говорить чувствуется собранность, самообладание, дисциплина, которые не встречаются у простых воинов.
Его прямая осанка, редкая для высокого человека, может быть образцом для подражания. Замечаю, что когда смотрю
на него, мне сразу хочется выпрямить спину. Даже невозможный головной убор, похожий в эту жару на орудие пытки, он носит на гордо поднятой голове, словно фамильный боевой шлем, украшенный перьями!
Кроме того, его так называемая одежда (штаны + пояс) в сочетании с пластами мышц и разворотом плеч настолько напоминает доспехи, что с одним небольшим ножичком у пояса он кажется закованным в панцирь и полностью вооруженным!
И потом сам пояс - широкий и жесткий, проклепанный, с крепкой пряжкой, наверняка предназначенный для подвешивания тяжелого боевого оружия. И следы шпор для управления лошадью, на хорошо сшитых сапогах гигантского размера.
Да, еще обычай клясться на мече!.. С каким грозным достоинством держался Аден на площади! Теперь в его молчании мне даже чудится надменность. Путается тут под ногами какая-то пигалица.
Первый воин Похож, еще как. И, наверное, Генрих многое позволял своему любимцу. Но как же позорный столб?! напоминаю карману я. - И все-таки его не засунули в колодки! А вдруг князь лишил его рыцарского звания только вчера и именно из-за ее собственного освобождения?!
О-о-о! Осколок зеркальца нашептывает мне о возможных подробностях унизительного мероприятия. Я уже жалею о своих словах, о своем пренебрежительном тоне. Как мне это не нравилось в других! Кем бы Аден не был, пока что он ведет себя очень достойно, а вот я как минимум неблагодарна.
Решаюсь сообщить ему об этом, ну или почти. Зову. Он сбивается с шага и поворачивается. Подхожу, глядя, скорее, на его грудь, потому что кажется невозможным снова встретиться с ним взглядом.
Сердце колотится, как сумасшедшее. Наконец, сделав над собой усилие, я запрокидываю голову и вижу, что он, в свою очередь, не поднимает глаз от земли, изучая на ней что-то, и это очень хорошо.
- Я подумала, что здесь, в лесу, пока мы одни, не стоит церемониться, - предлагаю я. - Пожалуйста, говори со мной, как раньше. Меня зовут Мария.
Аден мельком глянул на меня и сейчас же снова опустил веки; вижу, что его губы слегка ослабили зажим, и вот он отвечает:
- Хорошо, Мария.
Об этом я тоже узнала значительно позже.
***
Князь Генрих мечется по просторному залу, как лис по клетке. Натыкается на мебель, вдруг замирает, словно прислушиваясь к чему-то и вращая лихорадочно блестящими глазами, и продолжает кружить, бормоча себе под нос:
- Это он ее выпустил, он, в этом нет никаких сомнений! Подумать только! - я не смог вытянуть из него ни слова! Я видел его презрительный взгляд, такой неожиданно-ясный! Я мог бы изрезать на куски своего лучшего воина, но все же не получил бы ответа на вопросы! А ведь это я, я сам сделал его нечувствительным к пыткам!
Зловредная девчонка! Чем эта белобрысая пигалица приворожила его? Так ублажила, что Нет, не может быть, она дикая и упрямая, как ослица! Наобещала золотые горы? Но он же равнодушен к богатству! Мне неоднократно докладывали, что он перешагивает через ценности, словно через нечистоты. И от меня брать не желает. У него нет слабостей! Он лишился многих чувств, чуть не утратил речь, почти стал зверем; это даже больше того, чем я добивался. И все же женщины
В его дела с красотками я, правда, глубоко не заглядывал. И это ошибка. Он, очевидно, прячет их так же ревниво, как лицо. Но один раз я видел, как он смотрел на женщину, и в каком состоянии он принес ее после короткого свидания! А ему и было-то тогда - четырнадцать? пятнадцать? Человек не меняется! - заключает князь, остановившись перед столом, на котором одиноко возвышается бутыль темного стекла.
- Поделом Марии! Значит, он ее после всего каким-то образом вынес из замка и из города, - да хоть в мешке, - или где-то хорошо спрятал. Но у него не может быть сообщников, и времени было совсем мало. Значит, она, если жива, то где-то близко. Мои люди найдут ее, они умеют находить таких пташек. И Людвигу никуда от меня не деться!