И теперь «вспоминаю» информацию, которую прежняя Мария могла и не слышать от отца: Тюрингию за какие-то темные дела их князя святой папа отлучил от церкви (я даже примерно знаю, за какие).
Поэтому уже несколько лет мужчины и женщины здесь сходятся без венчания, дети растут некрещеными, а покойников хоронят не отпетыми.
Короче, нет нормального человеческого порядка, поэтому все эти люди должны после смерти отправиться в ад по вине одного подлого князя. Звучит невесело.
Получается, что и ЗАГСов здесь нет. А то, как со мной хотел обойтись Генрих это и есть «свадьба». Ужас-ужас! Меня прямо в дрожь бросает. Лучше про «жениха» вообще не вспоминать никаких нервов не хватит, вон даже руки-ноги уже трясутся, как бы опять паралич не наступил.
Внезапно замечаю, что другой стороне площади что-то происходит. Там собралось множество людей и подходят еще. Толпа то негодующе ревет, то внезапно замолкает. Осторожно, чтобы никого не толкнуть и не обратить на себя пристальное внимание, приближаюсь к зрелищу, которое вызывает такую острую реакцию.
Подхожу еще ближе и вдруг замираю, увидев, что на площади, в окружении беснующейся толпы, у позорного столба стоит Аден.
Его не засунули в колодки, приделанные к столбу, которые ему, возможно, малы, а привязали за кисти рук и плечи. Из-за этого, наверное, он стоит как-то особенно прямо, как бы даже гордо. Издалека он кажется похожим на бронзовую статую или на грозного гиганта-негра.
Я несколько раз видела его при очень плохом освещении. Невольно подхожу еще ближе, чтобы разглядеть этого Адена при свете дня.
На нем, как, наверное, и ночью, надеты (снизу вверх): короткие темные сапоги, кожаные штаны чуть ниже колен, широкий проклепанный пояс и чудовищный головной убор, наиболее похожий на кожаный мешок, целиком закрывающий голову, вытянутый в области носа для лучшего прилегания и стянутый на шее тонким ремнем.
В мешке проделаны большие отверстия для глаз и рта и множество маленьких. Рубахи или куртки на нем нет. С ужасом понимаю: то, что я приняла в темноте за меховую одежду, - на самом деле растительность, темная, короткая и густая как у животного; под ней бугрятся мышцы.
«Сын волка и лошади», тут же вспоминаю я слова Лизы. Так вот что это буквально значит! Я-то думала, что это намек на характер или другое какое иносказание.
Даже прикидывала по-разному: что это был за волк, который, догнав и завалив кобылу, делает ей ребеночка вместо того, чтобы съесть. Или что это за лошадь, которая не отбивается от волка, а широко расставляет для него подкованные копыта.
По любому выходит, что Аден кто-то вроде оборотня. Куда же я попала?! Если бы я лучше разглядела эту местную достопримечательность в тюрьме, я бы, пожалуй, закричала громче Лизы. Как бы я и разговаривать сама с собой при такой жизни не начала.
Прижимаю ненадолго ладонь к зеркалу молчит мой артефакт. Похоже, прежняя Мария об этом монстре ни слухом, ни духом.
Меня толкнули. Толпа становится все плотнее. Все рвутся посмотреть на связанного и безнаказанно поглумиться. Ого, сколько у него врагов! Слышу проклятья, чудовищные обвинения.
И этот не то человек, не то зверь вывел меня вчера из тюрьмы?! - изумленно спрашиваю себя. Лиза сказала, что он первый воин князя, его правая рука. И ночью у княжеского любимца на поясе точно висел меч, как у человека, у рыцаря. Какие странные здесь рыцари! Впрочем, как и сам князь.
Мои мысли путаются. Сердце стучит быстро-быстро. Вместо того, чтобы снова пытаться выйти через ворота, я стою и смотрю.
В сторону осужденного кидаются землей и камнями, плюют. Кажется, что сейчас, вот-вот все бросятся на него и разорвут в клочья; но круг почему-то не сужается, и камни не долетают.
Наверное, его охраняют? В толпе стражники?! пугаюсь я и незаметно оглядываюсь. Но нет, охраны не видно, только дозорный в замке, высоко в башне, далеко.
Жутко, наверное, стоять вот так перед всеми - обездвиженным, беспомощным. Но подручный князя словно особо и не замечает происходящего. Его взгляд блуждает поверх голов, где-то вдали.
И только когда страсти, бурлящие вокруг, готовятся перейти последний рубеж, этот мужчина опускает ужасающий пристальный взгляд на стоящих в первых рядах, и шквал стихает, как по волшебству, будто наткнувшись на волнорез. Они его боятся даже связанного!
Вдруг Аден заметил меня!
Глава 15
Он точно узнал меня. Значит, выдаст; это ловушка?! - пугаюсь я. - Вокруг полно переодетой стражи Генриха?!
Сердце начинает биться, как сумасшедшее, и зуб на зуб не попадает. Вообще
со мной что-то не то. Ладно, придется запрашивать мнение зеркальца каждый раз, когда появится необходимость.
Выхожу из-за куста и решительно шагаю к ближайшему жилью, нащупываю дверной молоток, но в последний момент замираю - боюсь привлечь патруль (ночью ведь звуки слышны далеко). От запертого дома чуть доносятся кухонные запахи. А я стою, прижавшись лбом и урчащим животом к двери, и негромко постукиваю ладонью и зову хозяев.
Город спит. Если бы кто сам вышел на улицу ночью: покурить, например. Ах, да, в то время, к счастью, еще не курили. Тогда выгулять собаку или полюбоваться звездами. Как бы я просила, как бы умоляла о помощи!