Конечно же, не случайно этот Аден сюда приходил. Я отвергла князя; что мне остается теперь? Броситься в ноги этому жестокому уроду?
И услышать в ответ его хохот - перед смертью от многочисленных ожогов по всему телу или от чего там еще? От этого монумента мне точно не отбиться, да и бегать здесь негде все против меня, вернее, против нас с Лизой.
Но, пока еще тихо, - думаю, - надо все же попытаться хоть немного отдохнуть, набраться сил. Я вообще нормально еще не спала в этом мире, все время меня куда-то тянут и зовут. Того и гляди, зевну в самый страшный или ответственный момент.
- Сейчас еще должна быть ночь, - сообщаю я Лизе ровным голосом, - давай мы ляжем на эту солому и поспим. Если тебе холодно, можешь прижаться ко мне. Только не так сильно!
Она, похоже, от ужаса теперь не в силах даже плакать. Я же, чуть только закрываю глаза, сразу ярко вижу перед собой ключевые моменты сегодняшнего дня, в том числе чьи-то спущенные штаны, что
коротких обрезков каких-то веревочек. Путем мозгового штурма, из-за присутствия рядом закопченногокотелка, предполагаю передо мной кремень и огниво древние устройства для добывания огня.
Блиин! Получается, спичек здесь нет. И зажигалки. Как они живут?! Если бы при мне оказался хоть один коробок спичек! Можно было бы выдать его за чудо. Хотя нет, лучше не надо запросто сожгли бы меня на костре, как ведьму.
Но как вот этим набором пользоваться-то? И сколько еще привычных, самых обыкновенных и нужных предметов я в этом мире не обнаружу?!
Больше ничего в узелке нет. И что в этом котелке варить-то? Особо задумываться некогда. Стремительно светлеет; скоро проснутся жители города и увидят под дверью незнакомку. Надо уходить из города подальше.
Выбираю под ногами комок грязи, больше похожий на землю, а не на нечистоты и, вздохнув, слегка пачкаю себе лицо, потом надвигаю капюшон рясы, ссутуливаюсь и даже пробую прихрамывать, - на всякий случай, чтобы не узнали.
Быстро становится людно. Монашки с узлами, наподобие меня, изредка попадаются среди деловито снующих местных; никто не обращает на них (и меня) внимания.
Я напилась у колодца на площади плеснули воды добрые люди из ведра в мой котелок. Теперь направляюсь к воротам, которые видны издалека.
Через ближайшую проходную быстро пройти у меня не получается - в город как раз впускают несколько отрядов военных на здоровенных конях. Какие мужчины!
Думаю: как же далеко большинству менеджеров и айтишников, оставшихся в моей прошлой жизни, до этих крепышей, увешанных холодным оружием! Ну, правда, и аромат от этих личностей или от их боевых коней стоит такой, что почти с ног сшибает пахнет совсем не гелем для душа и парфюмом.
Когда все эти вояки, наконец, проехали в сторону княжеского замка, выясняется, что желающих выйти из города тщательно досматривают. Думаю о том, как можно будет внятно объяснить богатое светское платье под монашеской рясой, если что. Потом решаю узнать у местных, где находятся другие ворота. Но только я выбрала жертву, как слышу разговор:
- У вторых ворот еще хуже, - говорит одна горожанка другой. Там женщин сегодня так дотошно осматривают, что ругань и крики слышно на весь квартал.
О-о, как-то мне это совсем не нравится. Что, если Лиза права, и это ищут конкретно нас?! Стены вокруг всего города высотой в несколько моих ростов, просто так не перелезть. Даже не знаю, что придумать.
Неожиданно на улицу высыпает отряд стражников. Только не это! Не хочу обратно к Генриху с его штанами, парализующим взглядом и и физиономией цвета свежей зелени.
Б-р-р. У меня сердце проваливается мимо ребер куда-то вниз, а потом, для разнообразия, подпрыгивает вверх и долбится в самое горло. От этого становится так тяжело дышать, что я чуть не начинаю кашлять, чем сразу привлекла бы внимание.
Стража принимается обыскивать дома и торговые лавки. Собираются любопытствующие; я решительно присоединяюсь к ним, считая, что в толпе находиться безопасней, и пытаюсь понять, кого или что ищут.
Господ в черной коже и мехах, о которых рассказывала Лиза, пока не видно. Но обыск все равно здорово похож на грабеж: старший стучит в дверь, и, если она немедленно не открывается, доблестные стражники выламывают ее и врываются внутрь.
Тут же на улице оказывались вещи, которые чем-то мешают обыску. Сразу находятся желающие на это добро, и несчастные хозяева внезапно лишаются и того, что оказалось на улице, и того, что перетряхивается в доме.
Один раз, вижу, - выводят из дома светловолосую девушку примерно моего возраста и предъявляют ее одному из тех мужчин, что похитил и вез меня сюда! Мужчина внятно произносит:
- Это не она.
Только тогда девушку отпускают. А я тихо охаю и отодвигаюсь подальше от этого человека. Что делать?
Когда стражники разорили все дома на этой улице и перешли на соседнюю, я отстаю от зевак и направляюсь к высокой церкви у одного края площади: думаю, это предыдущая Мария подсказывает мне просить защиты в храме. Я как будто знаю откуда-то, что в столице главный собор должен быть открыт всегда, и что мне там помогут.
Но неожиданно двери храма оказываются заперты, невысокие ступеньки при входе слегка закиданы мусором, а за темными окнами не видно горящих свечей. Кроме того, все утро не было слышно колокольного звона. Я непонимающе дергаю ручку двери, потом спускаюсь, прижимая ладонь к осколку зеркала в кармане, прямо сквозь ткань, как бы спрашивая: «Что за дела?»