Довольный собой, заяц побежал в припрыжку дальше, а на встречу ему тигр.
Ах, ах! Как ты вовремя повстречался, вот так повезло мне! Ох и покушаю я сейчас нежной зайчатинки! воскликнул тигр и бросился к зайцу.
Но заяц не растерялся и ответил тигру:
Подожди, у меня есть что сказать тебе!
Ну что там у тебя, говори скорее! сгорая от нетерпения, зарычал тигр.
Заяц, не спеша, начал говорить:
Полежи-ка ты вон у того обрыва, отдохни, а я тем временем сбегаю за хворостом. Затем ты меня поджаришь на огне, и мясо мое станет намного вкуснее.
Речи зайца пришлись тигру по душе. Он пошел к крутому обрыву, улегся поудобнее и задремал. Тем временем, заяц собрал большую вязанку хвороста и разжег рядом с тигром костер. А когда костер хорошенько разгорелся, и жар стал уже невыносимым, тигр решил повернуться на другой бок. Повернулся да полетел вниз с обрыва.
Заяц попрыгал дальше, распевая во все горло счастливую песню. Вдруг, навстречу ему охотники, которые возвращались из леса с богатой добычей. На ремнях у них висели утки, фазаны и лисы.
Один из охотников, увидев зайца, собрался быстренько подстрелить его, но тут хитрый заяц запричитал:
Ой-ой-ой, подождите! Я сообщу вам сейчас что-то очень важное! Вон там, за той горой, в расщелине между двумя большими камнями застрял огромный красавец-тигр. Вы идите туда, а я тем временем присмотрю за вашей добычей.
Охотники обрадовались, и разом побежали в указанную зайцем сторону. А заяц, довольный тем, что удачно спасся от охотников, поскакал дальше. Вдруг, навстречу ему беркут:
Я заклюю тебя, заяц! кричит он.
Не нужно, я маленький, ты мной не насытишься! Ты лучше лети к тому оврагу, там, между двух скал, лежит
громадный тигр. Тебе его надолго хватит!
Беркут тут же полетел к оврагу. А заяц взбежал на горку и видит сверху: старуха собирает хворост, ветер треплет старухину пряжу, а охотники и беркут ищут тигра. Посмотрел заяц на всю эту картину, рассмеялся, и так долго и сильно хохотал, что верхняя губа у него лопнула.
С того времени у всех зайцев верхняя губа раздвоенная.
ТҮЛКӘ БИЛӘН ЕШӘК
Қандак килишни билмәй олтарғанда бир ешәк су издәп жүрүп һелики азгалнин йениға кәптудә вә азгалдики түлкини көрүп, униндин:
Һәй, түлкивай! Бу йәрдә немә киливатисән! дәп сорапту.
Вай, немисини сорайсән! дәпту түлкә, бу кән далада уссизлик билән иссиктин өләй дәп калған едим, бу йәр бәк салкин екән һәм сүп-сүзүк су бар екән, раһәтлинип дәм еливатимән.
Буни анлиған ешәк, мәнму су ичип салкинлап раһәтлинәйчу дәп ойлап, азғалға чүшүпту. Аран турған түлкә шу заман бир сәкрәпла ешәк үстигә чикиптудә йәнә бир сәкрәп азгалдин кән далаға чикип йетип капту. Ешәк азгалнин ичидин чикалмай капту.
«Ялғанчиға ишәнсән, бешинға бала таписән» дегән тәмсил шуниндин калған екән.
ЛИСИЦА И ОСЕЛ
В эту пору в поисках источника бродил в тех местах осел. Заглянул он в овраг, увидел там лису и спрашивает:
Эй, лиса, что ты тут делаешь?
Вай, что тут спрашивать! Я замучилась от жары и жажды, а здесь столько прохлады и чистейшей воды! Вот, сижу, наслаждаюсь, отвечает ему лиса.
Услышав это, осел тоже захотел насладиться прохладой и спрыгнул в овраг. А лисе только того и надо было. Взобралась она на спину осла, выпрыгнула из оврага и была такова. А осел так и остался сидеть в овраге.
С тех пор повелось говорить: «Поверишь плуту не минуешь беды».
ШОРИ ҚУРУҒАН ШУМ ТҮЛКӘ
Ейик палван, дәпту улар, шум түлкә бизгә күн бәрмәйватиду, һечкайсинлардин әймәнмәстин тохуларни кирғини-кирған.
Ейик:
Түлкима!? У мутәһәмнин жазасини өзәм берәй, дәп түлкини чакиритип кәпту. Түлкә куйруғини шипанлитип:
Ейиквай, мән сизнин бикининизға таш патмисун дәп, пәйи тәһийини тәйярлашнин ғемида болдум, дәп колтуғидин бир тәһийини ейикка узитипту. Мән сизнин ғеминизда жүрсәм, булар мени яман дәп, сизгә әризә килишипту
Ейик юмшак тәһийигә йөлинип олтирип, тохулардин үз өрүп:
Йокилинлар ахмаклар! Иккинчи мундак бемәна сөзләрни көтирип алдимға әризә килип кәлмәнлар! дәп, тохуларни коғлаветипту.
Шу кечә йәнә икки тохунин шори курупту. Тохулар әнди бөригә әризә килип берипту.
Түлкинин дәстидин кийналдук, дейишипту. Бөрә түлкини һайдитип кәптекән:
Бөрә жанаплири, дәпту түлкә, куйруғини шипанлитип, мән бикининизни йәргә патмисун дәп ястук әкәлдим. У бөринин колтуғиға юмшак ястук коюпту. Бу пөпүклүк ахмаклар сизнин ғеминизда жүргинимни билмәйду, дәпту түлкә.
Бөрә пәй ястукка йөлинип раһәтлиниптудә, тохуларға вакирап:
Көзүмдин йокилинлар, пайпаклик пөпүчәкләр! Түлкә өз ишини билип килиду. Буниндин кейин хәйрихаһлик килғанларнин үстидин мана әризә килип кәлмәнлар! дәп вакирапту. Тохулар бу кетимму жанлирини очумида тутуп, кайтип кетипту. Шу кечидә йәнә үч тоху түлкигә йәм бопту. Әтисигә тохулар тайғанға берип әризә кипту. Түлкә тайғанғиму ястук берип, «Сизнин ғеминизни килип жүргән едим» дәпту. Тайған ястукка каримапту.
Бу шум түлкинин шорини курутунлар! дәп төрт көз ак төш бойнакларға буйрупту. Иштлар түлкини оттуриға елип, раса талапту.
Әнди чөлгә коғланлар! дәпту тайған: Болмиса, тохуларнин гөшини өзи йәп, пейини «улукларға» тәғдим килип, йәнә хелисини алдайду бу һелигәр, дәпту.