Как же это, спрашивает, достопочтенный Рю-сами, из трех богатырей вы вдруг получились?
Да как-как, средняя голова говорит. Сообразили на троих. Вот теперь и до веку нам на троих соображать.
Бились мы с один колдуном могучим, левая голова сказывает, целую рать он на нас навел. Много крови пролилось, покуда извели мы ее. А как одолели мы колдуна, ну так в горле пересохло, никакого спасу нет. А у колдуна в погребах бочонок был заветный. Ну, мы его и того оприходовали. На троих. А наутро проснулись глядь, а мы уже и не мы, а зеленый змей.
А главная беда, правая голова печалится, что не сумели мы своего горя потаить. Вот не поверишь, Иван-царевич совсем девки одолели, изводу на них нет! Они ведь, дурехи, сказок наслушаются, так у них на семь бед один ответ: поцеловать в уста сахарные, так все само собой и образуется. Так табунами и лезут! И только зазевайся тут же чмокнут! Не успеешь от одной губы утереть, другая из кустов лезет! Ты от нее бежать, а на дороге третья в засаде сидит. Хоть под землю заройся а тебя уж четвертая поджидает. И у всех один сказ давай, мол, целуйся, я ж из тебя, зеленого, живо человека сделаю. Сделает, как же! Ни днем от них покоя, ни ночью. Только-только я от них улизнул, а тут ты. Ну, я грешным делом и подумал, что тоже целоваться.
Успокойтесь, достопочтенный Рю-сами, отвечает Сабуро. Не буду я вас целовать, честное самурайское.
И лисичка твоя тоже не будет? спрашивает Змей Горыныч, а сам этак опасливо на кицуне косится.
Не будет, говорит тут кицуне, даже и не надейтесь. Вы тут что себе выдумали? Я лисица порядочная, с малознакомыми драконами не целуюсь.
Тут Змей Горыныч повеселел.
Ну, говорит, уважили так уважили. Раз вы на мне жениться не будете и целовать не станете, я вам за такое добро отслужу! Чего вам надобно?
Так ведь ясное дело невесту надобно. Раз уж Змей Горыныч стрелу подобрал ему невесту и искать.
Дело нелегкое, призадумался Змей. Хорошую невесту не враз сыщешь. Разве, может, в дальних краях
Пригорюнился царевич.
Эх, говорит, опять по дорогам бродить, ноги бить. Я уж столько путей обошел, через всякий лес продирался, на всякую яму карабкался
Это как, дивится Змей, на яму и вдруг карабаться? Яма она ведь на то и яма, чтобы в нее падать, а карабкаться на нее никак невозможно.
Да нет, успокаивает кицуне, все верно. Просто по-нашему «яма» это гора.
Дивны края ваши, говорит Змей. Что ни гора, то яма
А Сабуро и дела нет. Он знай на кицуне косится: вдруг да сжалится и отнесет его в дальние края? А та догадалась и аж хвостами всплеснула от возмущения. Всеми девятью.
Ни-ни, говорит. Даже и не надейся. И так уже чуть мне хвост не повыдергал. Второй раз не потащу. Я лисица, а не пассажирский транспорт. Вот пусть тебя Рю-сами несет, коли охота.
А тому, ясное дело, тоже неохота: сам царевич, да еще доспех самурайский впридачу тяжелехонько!
Постой, говорит, Иван-царевич! Зачем тебя таскать? Сам поедешь. Я тебе коня своего богатырского подарю. Вот ей-слово, подарю! Хороший конь, крепкий, за троих сдюжит. Но и норову у него тоже на троих
Сабуро и смекает.
Так он что тоже сообразил?
Тоже, вздыхает Змей. А ты как думал? Слыхал ведь, как говорят люди «пьет, как конь»?
И он теперь тоже трехголовый?
Змей в ответ головами помотал.
Не трехголовый он. Троекратный. Да ты сам увидишь.
Свистнул Змей Горыныч тремя посвистами богатырскими и явился на зов троекратный конь Сивка-Бурка-вещий-Каурка. Бежит земля дрожит, дышит огнем пышет. А сам из масти в масть, что ни шаг, переменяется. Вот только был сивый а уже и бурый, еще шаг
ступил каурым сделался.
Сабуро-царевич аж рот разинул.
Ой, говорит, какой кавай то есть какой коняй в смысле какая лошадь
Сивка-Бурка прямо на него правит, растоптать ладит а Сабуро мигом из сумы походной рисовую лепешку-моти достал и на ладони протягивает.
На, говорит, отведай.
Сивка-Бурка так и встал на полном скаку. Он ведь таких лакомств отродясь не видел. Куснул моти и зубы завязил: моти, оно вкусное, да клейкое. Вот покуда он с угощением разбирался, Сабуро его и оседлал, и взнуздал, и в седло сел.
Змей Горыныч аж прослезился.
Вот это по-богатырски! Не всякий такого коня на скаку остановит!
Вот так они и отправились невесту искать. Сабуро-царевич на Сивке-Бурке скачет, верная кицуне рядышком бежит, Змей Горыныч поверху летает и местность разведывает.
Долго ли, коротко добрались они до камня путеводного. Спустился Змей Горыныч на землю, читает, что на камне написано:
Налево пойдешь богатому быть ну, это нам без надобности. Прямо пойдешь убитому быть ну да, хотел бы я поглядеть на того умника, который нас убивать возьмется, жаль только, недосуг нам. Направо поедешь женатому быть того-то нам и нужно!
Поехали туда, где женатому быть.
Сколько-то они этак проехали, глядят избушка стоит. А над избушкой дым черный клубится. И не потому, что в избушке жарят-варят, а потому, что пожар в ней приключился. И доносится из той избушки храп молодецкий.
Змей Горыныч как увидел такое дело, мигом подхватился и назад полетел воды набрать, пожар потушить. Так ведь огонь пожарного ждать не станет. Полил себя Сабуро водой из фляги походной да и ринулся в избу.