Золотая стрела и стальная игла
Глава 1
Жил да был в том краю царь-государь, Микадою именуемый. И было у того Микады три сына Таро-царевич, Дзиро-царевич и Сабуро-царевич. Вот как-то раз призвал к себе Микадо сыновей своих и говорит им:
Что-то вы, сынки мои, непочтительны ко мне.
Ну, а раз о почтительности речь зашла, дело ясное внуков Микаде подавай. Это ведь и в наши дни так если вдруг родителям то не этак и это не так, значит, внуков им пора заводить, тут им и заделье. Мигом они от тебя отстанут, внуков воспитывать примутся, покуда несмышленые и возражать не могут.
Сыновья Микадины все это мигом поняли. Да вот беда неженатые они покуда. Стало быть, издалека Микадо речь ведет.
Хай, батюшка, говорят. Мы с твоей волей согласные. А на ком тебе нас женить угодно, чтобы мы тебе свою почтительность выразить смогли и внуками обеспечили?
Призадумался Микадо. Князей-дайме в чужедальнем краю видимо-невидимо, что цветов на сакуре, и дочек у них довольно, да вот беда к одной посватаешься, другие обидятся. И князья обидятся. А когда князья обижаются нет уж, лучше и вовсе сыновей не женить.
Но ведь и внуков-то хочется!
И решил Микадо положиться на судьбу.
А возьмите вы, сыны мои, по стреле золотой, натяните луки тугие куда ваши стрелы упадут, там и невесты ваши.
Первым пустил стрелу Таро-царевич. Упала она на широкий сегунский двор. Подняла стрелу сегунская дочь.
Выстрелил средний сын, Дзиро-царевич. Упала стрела на самурайский двор. Подняла стрелу самурайская дочь.
А у младшего Сабуро-царевича взвилась стрела под облака благовещие и полетела далеко-далеко за леса, за моря, за высокие горы, за широкие реки, за тридевятое царство, тридесятое государство, триодиннадцатое графство, тридвенадцатое герцогство, да прямехонько в тричетырнадцатую юрисдикцию.
Запечалился Сабуро, да ведь делать нечего. Братьям свадьбы играть, а ему стрелу искать.
Шел Сабуро, шел, невесть сколько гор одолел да рек переплыл. Долго ли, коротко вышел он к синему морю, такому широкому, что ни в сказке сказать, ни в аниме показать. Редкая птица долетит до середины его. Ни один корабль не насмелится пересечь его гладь уж если птицам боязно, так ведь кораблям и того страшнее. Некому перевезти Сабуро через море.
Тут, откуда ни возьмись, навстречу ему рыжая кицуне о девяти хвостах.
Что, говорит, царевич, невесел, ниже плеч буйну голову повесил?
А как же мне, кицуне, веселиться, если не могу я батюшкину волю исполнить? Где моя стрела, там и судьба моя а стрела улетела за сине море, и никак мне через него не перебраться. Прямо хоть харакири устраивай.
Кицуне ресницами хлоп-хлоп.
Ты что же думаешь ежели ты себе пузо разрежешь, от этого враз на той стороне моря окажешься?
А что же мне еще делать? спрашивает Сабуро.
Кицуне только хвостами махнула. Всеми девятью.
Это, говорит, не служба, а службишка. Я тебя мигом через море доставлю, глазом моргнуть не успеешь.
Да ты же ростом невелика, дивится Сабуро. На тебя, чай, и верхом-то не сядешь.
Вот еще верхом на меня садиться! Ишь какой прыткий царевич выискался. Я тебе что, лошадь? Нет уж, ты меня за хвост хватай да держись крепко.
А за который? У тебя ж их девять
А тебе не все ли равно? Ни один не отвалится.
Послушался Сабуро, ухватил кицуне за первый попавшийся хвост. Потянулась кицуне да как прыгнет ух, только ветер в ушах засвистел! Несет царевича лиса за темные леса, за синие моря, за высокие горы, за широкие реки, за тридевятое царство, тридесятое государство, триодиннадцатое графство, тридвенадцатое герцогство, да прямехонько в тричетырнадцатую юрисдикцию.
Все, говорит, приехали.
Дивится Сабуро.
Где это мы? Экие края диковинные
А вот нечего было стрелять со всей дури! Не чемпионат ведь, а сватовство. Ищи теперь свою стрелу.
А что ее искать, коли вот она? Смотрит Сабуро болото перед ним непролазное, на краю болота Змей Горыныч сидит трехголовый и стрелой золотой у средней головы в зубах ковыряет.
Что, говорит, Иван-царевич, и ты целоваться пришел зар-р-раза?
А у самого во всех шести глазах тоска смертная.
Прощения прошу, говорит ему микадин сын, но это вы меня с кем-то спутали. Никакой я не Иван-царевич, меня Сабуро зовут.
Да какая разница, отвечает Змей, кое
са у тебя буро, а кое пего, да хоть вороно в яблоках, коли ты все едино Ванька! У тебя ж это на лбу во-о-от такенными буквами написано. Ну ты сам посуди кого, кроме Ваньки, вот так вот за здорово живешь на болото пошлют?
Растерялся тут Сабуро. На кицуне оглянулся а та знай себе молчит да усмехается. И ресницами хлоп-хлоп.
Да никто меня на болото не посылал, говорит Сабуро. Меня вообще-то жениться послали.
Поглядел на него Змей Горыныч и только вздохнул тяжелешенько.
Не женись, говорит, на мне, Иван-царевич. Я тебе еще пригожусь.
Да я, достопочтенный Рю-сама, даже и не думал
Оно и видно, что не думал. А не то бы смекнул ну, какой я тебе, к шуту, сама? Это вот она сама, говорит Змей да на кицуне кивает. А вот ты, к примеру сам. И я сам. Хотя я, наверное, все-таки сами. Трое ведь меня. Три богатыря было а оно вон как обернулось
Кицуне и слова не примолвила. Знай себе молчит да усмехается. И ресницами хлоп-хлоп. А Сабуро все ж таки любопытно. Вот он и решился.