Сглотнув предательский комок в горле, я хотела спросить, уверен ли он в своих словах, но он приник ко мне губами, обнял за шею и прижался всем телом.
Прости, проговорила я, с трудом отрываясь от его губ. Ты ведь знаешь, что я останусь и помогу тебе? Я понимаю, как это важно для тебя.
Это не было важно для меня, и я ощущала, что напряженность между нами еще не исчезла. Но если он сказал правду и не собирался указывать мне, что и как чувствовать, то в этом, возможно, не было большой беды.
Знаю, ответил Каллум. И спасибо за это.
Он снова поцеловал меня, теперь уже более пылко, и крепче прижался ко мне всем телом, а я стала перебирать его темные волосы. Мы и прежде позволяли себе нежные объятия, но в ту ночь все было иначе. Мое сердце колотилось как сумасшедшее, а в груди разливалось невероятно теплое чувство покоя и едва уловимой грусти.
Его пальцы бережно провели по моей щеке, потом скользнули к шее, и я не напряглась, как случалось обычно, когда он добирался до ворота рубашки. Но ни рубашки, ни моей обезображенной груди, которую она скрывала, он не коснулся, потому что всегда ждал моего разрешения, и я знала это. Он лишь обнял меня одной рукой и притянул к себе.
Я уткнулась ему в шею и медленно выдохнула, закрывая глаза и растворяясь в его объятиях.
Когда я проснулась, Каллум еще спал. Это бывало так редко, что я не посмела шевельнуться, боясь его разбудить. В щели палатки лился яркий солнечный свет, и я испугалась, что мы проспали чуть ли не до полудня.
Спустя полчаса Каллум заворочался и, не открывая глаз, начал ощупью искать меня рядом, как делал каждое утро.
Как хорошо, что ты здесь, сонно шепнул он мне в ухо.
Где же мне еще быть? рассмеялась я.
Он положил ладонь мне на спину, и я почувствовала, как меня бросило в дрожь.
Нигде. Просто я хочу, чтобы ты знала. Мне всегда хорошо, когда ты рядом.
Я не смогла сдержать улыбку и нагнулась, чтобы поцеловать его.
Вдруг снаружи раздались громкие крики и топот ног. Я резко села. Сразу стало ясно: случилось что-то страшное. В этих криках отчетливо слышалась паника.
Не мешкая, я выбралась из палатки и обулась, Каллум выскочил следом. Толпа рибутов бежала к чаше для костра; мимо нас промчалась разъяренная Бет.
Что случилось? крикнула я, перейдя на бег.
Адди! бросила она через плечо.
Внутри меня все оборвалось, я мигом вспомнила день гибели Эвер. Все было точно так же: паника, беготня, а когда я подоспела на место, было уже поздно.
Я рванула вперед, обогнала остальных и обогнула палатки.
И остановилась как вкопанная.
Да, это была Адди. Подвешенная посреди лагеря. Запястья были примотаны веревкой к деревянному столбу, ноги не касались земли. Рубашка была вся в крови, голова упала на грудь. Вокруг нее толпились угрюмые рибуты, в основном местные. Но никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей.
Перед Адди стоял Михей, рядом Джулс с длинной палкой
в руке.
В ушах у меня стучало. Неужели мертва?
Голова Адди чуть дернулась, и у меня от неимоверного облегчения подкосились ноги.
Что за
Я обернулась и увидела, что Бет со сжатыми кулаками рванулась к Михею.
Назад! Михей со свирепым лицом заступил ей дорогу. Бет сразу остановилась, и он пригвоздил ее взглядом, указав на толпу. Назад, тебе сказано!
Пару секунд она буравила его глазами, потом отошла на шаг и что-то глухо пробормотала стоявшим рядом. Ее слова немедленно передали по цепочке, и рибуты приняли боевую стойку. Вперед выступили даже несколько жителей резервации, их гневные лица были напряжены.
Пусть все видят раны! гаркнул Михей, развернувшись к Адди лицом. Джулс кивнула и подняла дубину. Удар был такой силы, что я услышала хруст.
Меня захлестнула злость, и я начала пробиваться вперед, расталкивая толпу. Целых пять лет я послушно выполняла приказы и спокойно наблюдала, как калечили и убивали тех, кто мне нравился. Больше этому не бывать.
Увидев меня, Михей сузил глаза. Плечи его распрямились. Он был готов к драке.
Я остановилась прямо перед ним, чуть перевела дух и выпалила:
Почему она здесь?
На Адди я не смотрела, потому что боялась слететь с катушек и оторвать ему башку.
Я не потерплю разговоров о бунте и спасении людей, невозмутимо ответил он. Вербовка рибутов для помощи людям недопустима.
Я всмотрелась в толпу. Адди выдал кто-то из тех, кому она доверяла. Я нашла глазами Айзека, но на его лице был неподдельный ужас, а окружавшие его рибуты просто кипели от злости. Это точно не они.
Вновь повернувшись к Михею, я склонила голову набок:
Не потерпишь разговоров? Неужели?
Он заиграл желваками:
Да. Нет ничего хуже, чем предать своих же товарищей-рибутов. Я даже не уверен, что этого наказания достаточно. Михей махнул рукой в сторону Адди.
Проклиная себя, я вспомнила наш с ней вчерашний разговор. Это я пропустила мимо ушей ее предложение выкрасть схемы филиалов. Это я не захотела помочь ей и Каллуму вступить в переговоры с рибутами, хотя отлично знала, что в случае разоблачения они рисковали навлечь на себя гнев Михея. Почему я ничем им не помогла? Трудно было, что ли? Когда мы только прибыли, остинские рибуты смотрели на меня с придыханием. С ними я могла бы упрочить свое положение здесь.