Присаживайтесь, Илья Данилович, пригласил полный человек в больших старомодных очках, точно таких, как у главы государства на портрете.
У нового начальника пятого управления «пятки» , как фамильярно именовали её внутри Конторы была репутация жестокого самодура, но сейчас он вёл себя вполне обходительно. С облегчением впитывая прохладный воздух, Логинов сел в кресло и сделал вид, что ест глазами начальство.
Наметилась небольшая работёнка. Как раз по вашей части, продолжал начальник.
Про «работёнку» Логинов знал уже многое благодаря своему артельному куратору. Мощная тайная организация, обладавшая глубочайшей историей, всегда защищала интересы Российской империи, как бы та ни называлась. Но напрямую сотрудничать с насквозь пропитанными коммунистической идеологией властями СССР не считала для себя возможным. Всё происходило гораздо сложнее и тоньше: в органы советской власти и компартии, особенно в специальные службы, широко инфильтрировались агенты. В Артели хорошо знали, сколько сотрудников того же КГБ честно служили государству, имели в кармане партийный билет и при этом в душе не являлись коммунистами. Тот же Логинов начинал службу в территориальной управе небольшого города, в тридцатые годы имевшего статус «расстрельного». Очень скоро он узнал, что прямо под его кабинетом находится подвал, в котором казнили его отца тоже чекиста. Это никак не повлияло на качество службы Логинова, но с тех пор он завёл привычку отмечать конец трудового дня одинокой выпивкой, в процессе которой метал нож в висевший напротив его стола портрет Ленина. О его причуде знала добрая половина сослуживцев, но это не помешало его карьере, даже переводу в главк. Впрочем, в этом более чувствовалась рука Артели. Её агенты вышли на Илью Даниловича и поразили его перспективой тайной службы стране, которой, вроде бы, уже нет, но которую он всегда воспринимал как своё настоящее Отечество.
В Москве молодой оперативник проявил немалый талант в весьма специфической области. Формально Логинов относился к четвертому отделу «пятки», занимающемуся религиозными организациями. Однако дела, которые ему поручали, были далеки от скучных разбирательств с чересчур активными православными попами или баптистами из Совета церквей, подпольно обучающими своих детей Библии. Логинов занимался типами реально опасными. По Конторе ходят легенды, как он работал с сектой сатанистов, кучкующейся вокруг таинственной дамы, о которой шептали, что ей лет четыреста отроду, при том, что выглядела она на тридцать. Старший лейтенант Логинов вскоре установил, что отнюдь не четыреста, а пятьдесят восемь, и что в юности она была путаной и воровкой на доверии, а потом, переняв от одного полусумасшедшего адепта «религию сатаны», вполне успешно занялась созданием секты. Её прихватили, когда она пыталась купить у пьянчужки-матери грудного ребёнка для ритуального жертвоприношения, и закрыли надолго, как и некоторых её почитателей. В другой раз Логинов, внедрённый в глубоко законспирированную секту скопцов, чудесным образом избежал наложения «малой печати», сохранил свои «удесные близнята» и благополучно сдал всю компанию коллегам. Не менее решительно разобрался он и с невесть как (а на самом деле по воле Клаба) возникшими в столице СССР душителями-тугами жрецами богини Кали. Несмотря на попытку удавить сексота ритуальным платком, трое студентов-индусов служили теперь своей богине ударным трудом в дремучих лесах Мордовии.
Как многие хорошие оперативники, Илья Данилович обладал совершенно незапоминающейся внешностью. Но его ординарное лицо, если надо, могло выразить любые религиозные переживания от пробуждения скептического интереса, до блаженства неофита. Его крайне рациональный ум напрочь отметал любые попытки одурачить мистическим флером и расставлял все факты по местам. А дешёвый серый костюмчик скрывал стальные мышцы опытного рукопашника.
Однако теперешний вызов Логинова в Контору был результатом не столько его прошлых дел, сколько хитроумной артельной интриги.
Начальник выложил на стол три фотографии. Со слов куратора Илья Данилович знал, кто это, но в жизни встречал лишь одного генерал-майора Рукавишникова из второго главка. Двух других толстого лысого старика и худощавого мужчину неопределённого возраста видел впервые.
Генерал-майор в отставке Григорий Валентинович Висковатов,
бывший заместитель начальника второго главка, «представил» фотографии хозяин кабинета, Андрей Егорович Чижик, старший референт МИДа.
Логинов глядел на шефа без выражения.
Все они недавно умерли. Их убили.
Не дождавшись реакции подчинённого, шеф сухо перечислил:
Висковатов отравлен, Рукавишникову сломали шею, а Чижика убили звездочкой.
Чем? переспросил Логинов, хотя знал.
Начальник покопался в столе, извлёк бумажку и по складам прочитал:
Сю-ри-кэ-ном. Такая стальная метательная звезда с острыми лучами.
Губы начальника вытянулись в брюзгливую складку обстоятельства дела явно были ему отвратительны.
Вот такая чушь, произнёс он, а ты во всякой чуши разбираться большой умелец. Потому тебя и вызвали. Первым умер Висковатов, два месяца назад. Попил чаю у себя на даче, а через час корчился на полу от боли, блевал кровью и орал так, что по всему садоводству слышно было. Ещё через час кончился. Сперва думали, поганок каких сожрал сдуру. Вскрытие показало