Кузька,
бежи в черные сени!
Ключник помчался с фонарем, девки гурьбой за ним. А тут с оханием, с причитаниями выкатилась Марица Михайловна, без волосника, косматая, об одном валенке, Данила с Агашкой волокли ее под руки. Феония, Фомушка, девки сонные визжали на все голоса.
И там не открыть, огонь! крикнул, вбегая, ключник.
А над головами уж крыша трещала. Хорошо, что стены толстые, дубовые тес только горит. И окна мелкие, слюдяные, стекла бы давно полопались. И не вырваться никуда. Оба крыльца горят. И никто не заливает, лестниц не несет. Спят, что ли?
Все головы потеряли, бросились в другие горницы, кричали, ругались, опять сбивались в кучу. Данила кидался от окна к окну. Всюду пламя гудит. Да и не выскочить высоко. В суматохе Галка протиснулся к Ивану, схватил его за плечо и крикнул в самое ухо:
Через поветь мочно. Ход там подземный, на Солониху.
Иван вдруг вспомнил, что и отец говорил ему про тот ход. Сулил показать, да не поспел, помер.
Тихо! крикнул он во весь голос. В повалушу, за мной! Анна, иди! Матушку веди, Данила!
Он схватил одной рукой Анну, другой Галку и побежал через столовую горницу в повалушу. Там уж окна полопались, и пламя ворвалось с треском, с воем. Наоконники загорелись, карнизы, лавки. Девки завизжали, шарахнулись назад.
Сгорите, дуры! крикнул им Данила и потащил вперед визжавшую бабку.
Иван начал уж спускаться в поветь, как вдруг Галка рванулся у него и закричал:
Ключ-то в чулане у меня.
Чего ж не принес, дурень! крикнул Иван. Сгорим из-за тебя. Бежи скорее!
Галка кинулся назад в сенцы и на свою лестницу. Еле вскарабкался. Окно в чулане лопнуло, потолок горел, и лестница тоже занималась. Так и обдало его жаром. Слава господу, ключ на виду, на стене. Галка схватил его и кинулся назад. Обернулся лестница горит. Все равно, другого хода нет. Жжет, дух захватывает, дым глаза ест. В рот, в нос забивается. Кругом огонь, треск, грохот. Лесенка узкая, деревянная. Сбежит, или нет? Нет, не выдержала лестница, подломилась, и вместе с Галкой рухнула вниз. Данила сунул бабку ключнику и бросился к груде обломков. Расшвырял их ногами, обжигая руки, схватил Галку поперек тела, сорвал с него горящий кафтан и помчался к лестнице в поветь. Все уж сбежали вниз.
Ключ! крикнул Иван. Дверь запирай!
Данила обернулся на лестницу, перехватил одной рукой Галку, а другой захлопнул за собой дверь. Иван кинулся к нему. Руки Галки болтались вниз, но в одной был крепко зажат ключ. Данила положил Галку на лавку, где он сам только что лежал.
А ход где? кричал Иван, подступая к Галке. В западню заманил, дьявол! Нет хода!
Тихо ты, сказала ему Анна, отступи. Обмер он. Умрет, мотри.
Анна наклонилась над Галкой. Он лежал закопченпый весь, половина бороды обгорела, глаза закрыты были.
Нет ли вина у кого? спросила Анна.
Иван сразу вспомнил, что в той самой повети спрятаны были заморские бутылки Максима еще угощал он Две остаться должны.
Он пошел в угол. Там на полке, все в паутине, в пыли, так и стояли две бутылки. Он взял одну и подошел к Анне.
Открой, сказала она.
Иван поглядел кругом, поднял с земли камень и отшиб горлышко.
Анна взяла бутылку, кивнула Даниле, тот приподнял Галку за плечи.
Все столпились кругом. Коль не оживет, не покажет хода всем пропадать. Назад не выйти. Наверху треск, грохот. Верно, крыша обвалилась, в повалуше стены горели. Сюда-то не скоро огонь заберется стены и потолки кирпичные, дверь окована железом. От пожара поветь и построена. А все-таки вдруг своды рухнут не выдержат.
Анна взяла у Ивана ножик, разжала Галке зубы и тихонько влила в рот вина. Густая, красная, как кровь, струйка потекла по обгорелой бороде. Но вот что-то дрогнуло в лице у Галки. Он поперхнулся, закашлялся и проглотил вино. Губы у него зашевелились, веки поднялись. Он обвел всех мутным взглядом.
Галка, сказала Анна тихо, пожар, слышь. Памятуешь, где ход потайной?
Галка опять зашевелил губами, но потом повернул голову и пробормотал:
Сундук тот сдвинь
Рот у него остался открытым, но глаза опять закрылись.
Иван с ключником бросились в угол, к громадному сундуку. Сундук не поддавался. Данила опустил Галку и тоже подбежал. Втроем еле сдвинули его. Под ним была подъемная дверь с чугунным кольцом и медным запором. Иван всунул ключ вдруг не тот. Ключ пошел, но не поворачивался. Заржавел, верно. Иван даже покраснел весь от натуги. Данила подбежал к матери отнял у нее бутылку и полил в пробой. Наконец ключ со скрипом повернулся. Данила схватился за кольцо и еле оторвал от полу тяжелую дубовую дверь. Под ней было черно. Пахнуло сыростью,
холодом. Ключник опустил фонарь. Блеснули черные мокрые ступени.
Чего глядеть? сказал Иван, иного пути нет. Лезть надобно. Веди бабку, Данила, Анна, иди!
А Галка как? спросила Анна.
Иван оглянулся. Галка лежал, не двигаясь.
Да он, гляди, помер, ответил Иван нехотя.
Оживет, може, сказала Анна. Не пойду, коли кинешь. Сгорели бы без его. Аль креста на нас нет?
Иван сердито поглядел на Анну, но подошел, схватил Галку и перекинул его через плечо. Руки и ноги старика висели как плети.