Команда была отпущена на берег.
Захаров самым последним сошел с корабля. На плече он нес железный обрез корабельную лохань. Она была покрыта брезентом. И никто, кроме вахтенного и командира, не видел, что у него спрятано в лохани и куда он с нею направился.
А Захаров вышел на площадь, спросил, где находится научный институт рыбоведения, и сел в трамвай. В лохани хлюпало, вода расплескивалась, растекалась по полу и подмачивала летние туфли пассажиров. Пассажиры запротестовали, и кондуктор высадил Захарова из вагона.
Захаров вышел, опустил лоханку на мостовую и поднял брезент.
Воды оставалось на донышке.
Всю расплескала привередливая пленница.
Захаров заторопился и сел в следующий трамвай.
Железная лохань опять привлекла внимание пассажиров.
Кондуктор прокричал: «Институт рыбоведения», и Захаров уже хотел поднять лохань на плечо, когда сосед его, маленький благообразный старичок с черным зонтиком, приподнял шляпу и сказал:
Извиняюсь, молодой человек, что вы изволите везти в вашем железном сосуде?
Лисицу, проворчал Захаров.
Лисичку? заинтересовался старичок. Чрезвычайно любопытно, чрезвычайно. Имею честь представиться: я бывший член Общества покровительства животным. Разрешите взглянуть.
Старичок сунул зонтик под мышку, напялил пенсне, наклонился и приподнял краешек брезента, но брезентовая покрышка вдруг вырвалась из его рук, взметнулась кверху и ударила старичка по носу. Пенсне брякнулось на пол и разлетелось в кусочки.
Старичок вскрикнул и схватился за осиротевшую переносицу.
Потом близоруко поглядел на Захарова и сказал:
Милостивый государь, извольте немедленно оплатить мне стоимость разбитых окуляров.
Через некоторое время подслеповатый старичок, Захаров и милиционер стояли у трамвайной остановки.
Денег у меня нет, говорил Захаров, но в этой лохани находится редкий морской рыбозверь. За него я обязательно получу в институте премию и тогда я куплю этому гражданину хоть целый ящик окуляров самого высшего сорта.
Ну, как? обратился милиционер к старичку.
Что же, если этот зверь действительно представляет научную ценность, сказал старичок, то я согласен. Несите его в институт. Но только и я пойду с вами.
Пожалуйста, сказал Захаров.
В это время из аллеи соседнего сада донеслись звуки гитары и знакомая Захарову песня «Пролив Донегал».
Захаров узнал и песню и голос и, поспешно
взвалив на плечи лохань, сказал старичку и милиционеру:.
А ну, потопали.
Эй ты, рыбовед, ты куда это отправился?!
Захарову отступать было некуда, и он ответил:
В научный институт.
А что за научная диковинка в обрезе?
Морская черная лисица.
Черных как будто бы не бывает, сказал Гераськин.
Не бывает? усмехнулся Захаров. А я вот, представьте, поймал.
Тьфу, чудак-человек, что ж ты от меня-то скрывал, сказал Якубенко. А ну, покажи.
Захаров поставил лохань на дорожку аллеи и осторожно приподнял брезент. В обрезе барахталось что-то плоское, черное с зеленым отливом, усыпанное молочно-белыми пятнами, с единственной, но большой колючкой на длинном и скользком хвосте.
Водолазы расхохотались.
Захаров тоже улыбался, но не понимал, над чем же смеются товарищи.
Старичок отошел в сторону и, близоруко прищурившись, издали разглядывал рыбозверя.
Кончив смеяться, Якубенко похлопал Захарова по плечу и сказал:
Слушай, парень, так ведь это не лиса.
А кто же это?
Да самый обыкновенный морской котище, уж я-то знаю их, чорт возьми, они мне, гадюки, не одну резиновую рубаху своими колючками прорезали.
Вот тебе и на! упавшим голосом сказал Захаров. А может быть, это лиса, ребята, ведь у ней тоже хвост с колючками?
Колючки и на шиповнике бывают.
Захаров снял фуражку и провел рукой по волосам.
Нет, парень, сказал Гераськин, твоя лисица обыкновенный морской кот. И в институт ты с ним лучше и не показывайся. Там их и без тебя хватает.
Якубенко носком ботинка пошевелил кота, и сказал:
Ишь, чорт пятнистый. Надо же, какой хвостище отрастил.
Он нагнулся и хотел потрогать кота за хвост.
Оставь! сказал Захаров.
Давай тащи его без разговоров на набережную.
А что? удивился Гераськин.
В бухту его!
Позвольте, проговорил старичок, подходя ближе. А как же мое пенсне?
А иди ты с твоим пенсне, сказал Захаров, не до тебя тут.
Ванну с котом понесли на набережную.
Старичок ковылял сзади. Постукивая зонтиком по камням, он бубнил:
Возмутительная история. Такие чудесные очки и коту под хвост.
На набережной было не много публики. Лоханку поставили на каменный парапет. Кот забарахтался, словно почувствовал близость воды.
Валите, ребята, кончайте его, сказал Захаров, а сам отошел в сторону и отвернулся.
Якубенко осторожно, двумя руками приподнял кота, но живот у кота был скользкий и мягкий, рука Якубенко скользнула под хвост, к концам малых плавников, и вдруг наткнулась на что-то холодное и твердое.
Эй, стой, погоди! сказал Якубенко и перевернул кота на спину.
Видал?
Гераськин хоть и нагнулся, но ничего интересного не заметил.