Долго вы там? закричал Захаров.
А ну-ка иди сюда, Захаров, сказал Якубенко, посмотри, какое ты чудо поймал.
Захаров подошел, нагнулся, но тоже ничего особенного не разглядел.
Да посмотри ты хорошенько, сказал Якубенко и показал пальцем: Видишь?
У самого основания хвоста, сквозь нижний малый плавник было продето маленькое плоское серебряное колечко, не больше тех, которые дарят перед свадьбой женихи невестам.
Ого! сказал Гераськин, котяра-то с сережкой!
Н-да, засмеялся Якубенко, такую серьгу только старому цыгану впору носить.
Ну и дурачье вы, сказал Захаров, разве это серьга? Это же маленькому ребенку ясно. Миграционная путевка это!
Путевка? Ми-миграционная? Это вроде чего же?
Придерживая беспокойного кота, Захаров носовым платком тщательно и торопливо вытирал колечко.
Дубины, засмеялся он, так это же вроде паспорта у рыб. Понимаете, выпускают такую зверюшку где-нибудь в Батуме или в Одессе
Кто выпускает? перебил Захарова Гераськин.
Ну мало ли кто! Ученые Институт какой-нибудь. Биологическая станция Выпустят его и до свиданьица. Плыви куда хочешь. Хочешь в Херсон, хочешь в Севастополь. А чтобы он не заблудился, не потерялся, ему вот такое кольцо и нацепляют под жабры или под хвост. Ну и, конечно, на колечке пишут. Кто он, откуда,
какого возраста, какой национальности
Значит, и тут написано? спросил Гераськин.
Определенно написано, сказал Захаров. А ну, посмотрите.
Все наклонились, но прочитать надпись никому не удалось Буквы, которые были высечены на маленьком серебряном колечке, им приходилось встречать только на бортах иностранных пароходов в плавании или на затонувших кораблях на дне моря.
Эге, засмеялся Гераськин, да наш кот никак интурист?
Старичок, который до сих пор стоял в стороне и прислушивался к разговору, подошел ближе и сказал:
Разрешите, товарищи, я прочитаю. Я знаю немножко французский язык.
Но прочитать и ему не удалось.
Нет, без очков не могу, сказал он.
Давай, Захаров, сказал Якубенко, неси своего кота в институт, там без очков прочитают.
Захаров, волнуясь, рассказал ему, в чем дело.
Отлично сделали, что поймали нам меченого кота, сказал профессор Тут профессор увидел колечко и пальцем даже щелкнул:
Батюшки, метка-то конца прошлого столетия! Сорок лет уже метят рыб серебряными пластинками на проволочках, а этот кот плавает себе преспокойно со старинным кольцом.
Ну, товарищ водолаз, обратился профессор к Захарову, должен вас поздравить: по колечку мы теперь узнаем возраст кота, неизвестный до сих пор науке. Рыбьи года узнавались обычно по костям, но у морских котов, лисиц и акул вместо костей хрящи, и узнать их лета невозможно было. Несите сорокалетнего путешественника в помещение, там мы узнаем, чей он и откуда.
Кота принесли в лабораторию. Профессор вооружился лупой и блестящим острым ланцетом ловко одним ударом отделил колечко от перепонки плавника.
«Плимут 547», прочитал профессор короткую надпись на колечке. Не говоря больше ни слова, профессор достал с полки потрепанные и запыленные английские газеты и журналы и начал их перелистывать, искать что-то.
Нашел! сказал он наконец, ткнув пальцем в пожелтевшую страницу. «Объявление», прочитал он и с улыбкой посмотрев на Захарова, стал читать дальше: «Лицо, обнаружившее морского кота 547, выпущенного биологической станцией, просим сообщить по указанному на кольце адресу в город Плимут, с обозначением времени поимки и прочих данных, указав при этом свой точный адрес, по которому королевская станция вышлет ему пятнадцать английских фунтов».
Захаров усмехнулся, взглянул через плечо на старичка и сказал:
Будут вам окуляры.
Что такое? удивился профессор. Какие это окуляры?
Захаров, засмеявшись, рассказал профессору, какой это невежливый королевский кот и как он несознательно вел себя в трамвае и по дороге в институт.
И заодно рассказал все злоключения и как по ошибке он принял этого кота за морскую лисицу.
В эту минуту, уговорив после долгого спора упрямого швейцара, в лабораторию ворвались Якубенко и Гераськин.
Тише грохочите, сказал Захаров и представил профессору своих товарищей.
Вы что, также рыбами интересуетесь? спросил профессор, пожимая их большие обветренные руки.
Нет, сказал Якубенко.
Это Захаров рыбовед у нас, сказал Гераськин. Всё рыбками увлекается, не пьет, не ест, на берег не ходит. А тут вот еще вместо лисицы кота поймал.
А разве это плохо? сказал профессор. Ведь ваш товарищ самый настоящий энтузиаст. Человек, который увлекается, фантазирует, ошибается, но учится даже на ошибках Вы знаете, как Владимир Ильич говорил, что фантазия есть качество величайшей ценности. Энтузиасты, товарищи, нам нужны. И у нас их, по счастью, немало. А вот за границей это, племя, надо прямо сказать, вымирает. Вот еще пять-шесть лет тому назад выпустили мы таким же манером несколько опытных рыб, и серебряные пластинки на спинные плавники привязали, и на всех европейских языках надписи сделали. И хоть бы что. Представьте себе, только один-единственный ершик домой вернулся. Да и того выловили где-то возле сардинских берегов моряки с нашего советского угольщика.