Заключенные мяса долгие месяцы в глаза не видели, так что их возбужденная реакция неудивительна.
Если ты сей же момент не прекратишь над нами издеваться, вскочил на ноги долговязый, худющий страдалец, я тебе собственноручно глаз выдавлю!
Вторым глазом займусь я! тотчас откликнулся кантор, который за годы службы в Легионе приобрел кое-какие мирские привычки.
Поверьте, господа, блюдо получилось отменное, пальчики оближешь. Это один из моих секретов: я запекаю мясо на медленном огне, чтобы сок не вытек, и
Бум! Кто-то огрел его по башке котелком правда, пустым, зато трахнул от души, основательно.
Левин затих и безмолвствовал весь вечер и целую ночь.
Наутро отворилась дверь камеры, пропуская внутрь Чурбана Хопкинса с дорожной поклажей в пять кило весом. Выражение лица его было мрачным.
Привет, Хопкинс! возрадовался Альфонс Ничейный. Соскучился без нас?
Видал я вас в белых тапочках, огрызнулся Хопкинс и плюхнулся на пол посреди камеры: вдоль стен свободного места не осталось ни пяди.
Значит, ты угодил сюда по чистой случайности? подколол я его.
Вот именно. Если хочешь знать, то совершенно случайно! Голос его срывался от раздражения. Разбилось окно на втором этаже
Эка невидаль! За это не упекают в карцер.
Но вместе с рамой во двор вывалился кое-кто. Мой давний недруг, ефрейтор Маршан.
Потом, правда, выяснилась одна любопытная подробность. Прежде
чем проучить своего давнего недруга, Хопкинс хорошенько наклюкался в буфете и уступил буфетчику за полцены свое месячное жалованье.
Выходит, он заранее знал, что ни гроша ему не причитается, коль скоро он по этапу уйдет.
Глава четвертая
1
С одним литром протухшей воды во фляге. И из этой скудной нормы вечером приходилось половину выливать в общий котел, иначе не на чем было похлебку варить.
Жара пятьдесят пятьдесят пять градусов.
Земляные блохи впиваются под ногти, отчего пальцы воспаляются и гноятся.
Пыль смешивается с потом, раздражает кожу, она краснеет, нестерпимо чешется и горит
Вот так и брели мы бок о бок, два солдата и один штатский. Ведь Чурбан Хопкинс по-прежнему на правах почетного, то бишь самозваного легионера, которого якобы зовут Тором, и в пустыне он сбоку припека. Однако стоит только Хопкинсу об этом заикнуться, как дело оборачивается для него сплошными неприятностями.
Но и папаша Потрэн шагает с нами в Игори собственно говоря, он возглавляет этап. Сколько бед обрушилось на него, бедолагу, тех пор, как пропал злополучный мешок с недельным жалованьем легионеров! Уму непостижимая история.
Не будь Потрэн известен как безупречно храбрый солдат с долгим послужным списком, идти бы ему под трибунал. А так он идет всего лишь в Игори. Идет во главе колонны, однако, когда обходит строй, окидывает нас странным взглядом, вроде как гневается на нас за что-то. Помимо пятикилограммовых узелков, экипированы мы изрядно. Селим, дряхлый владелец кофейни, притащил нам в пустыню всякой всячины, когда уже закончились все проверки. Но и мы его отблагодарили, деньжат мелочью у нас набрался целый мешок.
Вот уже двое суток длился наш марш по Сахаре. Жара адская, а разговоры время от времени возвращаются к судьбе несчастного Франсуа Барре.
Черт бы побрал этого Турецкого Султана! возмущается Хопкинс, исходя потом; можно подумать, будто из него вытапливается жир. Обещал заняться моим делом, а сам и не чешется!
И копию письма Франсуа почему-то забрал у мадемуазель.
Альфонс Ничейный недобро прищурился, как всякий раз, когда речь заходила о нашем ненадежном приятеле.
Рано или поздно достукается он у меня с его фокусами задумчиво протянул он.
Всегда ведет себя подозрительно!
И всегда ухитряется оправдаться!
В самом деле, чудно получается с этим Турецким Султаном. Вечно он сам по себе, действует исподтишка, в одиночку, все его ходы-выходы подозрительны, так и подмывает его пристукнуть, но в последнюю минуту ему всегда удается выкрутиться, обелить себя в наших глазах, и в результате оказывается, что мы же еще должны быть ему благодарны.
Как только чуть осмотрюсь на месте, напишу Ивонне, сказал Альфонс Ничейный.
Я сам напишу! воскликнул я.
Пускай пишет! махнул в мою сторону Хопкинс. На то он и писатель. И сплюнул на песок.
Вечером колонна расположилась на ночлег, и после ужина можно было отдохнуть.
Нас одолевало странное предчувствие надвигающихся бурных событий бывалых авантюристов в таких случаях чутье не обманывает.
К полуночи мы проснулись от громкого шума: несколько легионеров решили закопать Левина в песок живьем. Старик во сне перечислял рецепты, а голодным было слушать невмоготу.
Позвольте, господа, лепетал наш гурман, полузасыпанный песком. Мне снился ужин из шести рыбных блюд. Подобное с каждым может случиться.
Другой раз выбирай сны с умом. Не к месту сейчас во сне всякие вкусности видеть.
Пусть тебе приснится, что у нас какая-никакая, но всегда есть жратва!
Бедняге Левину пришлось бы худо, не вмешайся Альфонс Ничейный. Молча схватил за руку главного забияку, и тот, вскрикнув от боли, рухнул на колени. Два других заключенных попытались было оттолкнуть Альфонса, завязалась драка. Хопкинс и я мигом бросились на выручку. Схватка длилась минут двадцать, в результате мы втроем уложили весь этап.