Всем пассажирам до особого распоряжения оставаться в каютах, прогремел голос капитана по громкой связи. Наш экипаж принял решение принять на борт команду с терпящего бедствия гражданского судна «Атланта-17». Повторяю
Ларри присел на кровати, достал из длинного шкафчика флакончик и бросил в рот таблетку. Закусив губу, дошёл до круглого иллюминатора, занимавшего почти всю стену. Попытался разглядеть, что там происходит.
Корабль содрогнулся, заходил ходуном, как лёгкий катер на бурных морских волнах. Услышав топот ног, Ларри попытался открыть дверь: безуспешно. Матерно выругавшись, он вернулся к кровати, бросился ничком и провалился в тяжёлую дрёму, едва отличимую от реальности.
Когда поднялась дверь, возникшие в проёме фигуры в темно-сером облачении показались воплощением сна. Но в тот же миг Ларри бесцеремонно стащили с кровати, вернув к реальности, и выпихнули наружу.
В сопровождении охраны, Ларри провели вначале по парадной части корабля, довели до лестницы, ведущей в служебное помещение. Стены закрывали облачённые, словно в средневековые латы, чужаки.
Он оказался на капитанском мостике, теперь заполненном людьми в облегающей бронированной темно-серой форме без опознавательных знаков.
В кресле капитана вальяжно развалился бугай. Черты лица, будто грубо вырезанные из серого камня, приплюснутый нос, почти отсутствующий подбородок. «Мерзкая горилла», подумал Ларри.
Ты ведь Ларри Таккер? поинтересовался он неприятным резким голосом, и добавил важно: А кто я такой, знаешь?
Его превосходительство гнусное отродье «Чёрный Джек», бросил Ларри.
Главарь пиратов красовался, как тупой герой второсортного телешоу. Это выглядело наивно и смешно.
Но-но, я не посмотрю, что ты знаменитость, напрягся амбал. Будешь выпендриваться, выбросим в открытый космос. Знаешь, что там с тобой произойдёт? Так вот. Твой хозяин, Питер Стерлинг, требует, чтобы ты провёл передачу в прямом эфире с борта корабля. Ну, раз уж ты опоздал на съёмки, он ухмыльнулся. Мы тебе предоставим такую возможность. Но, если ты хоть слово пикнешь о том, что здесь увидел: сразу пристрелим. Понял, «голубоглазый Ларри»?
А если откажусь? спросил Таккер.
Не советую, хмыкнул главарь. Да и чего тебе стоит? Повеселишь публику. И нас заодно. Клоун гребанный. Сумеешь. Пошёл, он сделал жест своим подручным.
Охранники привели его в кают-компанию, где на диванах, стульях сидели пассажиры, члены команды. Перекошенные ужасом серые лица, дрожащие губы. Ларри поискал глазами Нэнси и вздохнул облегчённо, обнаружив её у самого иллюминатора.
Постояв в центре, Ларри собрал все силы в кулак и приказал уверенным тоном:
Камеру сюда перенесите, меня не будет видно. Хорошо. Ну ладно, тогда начнём.
Он обвёл глазами публику, пытаясь собраться с мыслями. Вспомнить свои самые лучшие шутки. Он профессионал, он сможет работать без репетиции, без сценария. Должен суметь.
Широко улыбнувшись фирменной улыбкой, шагнул в круг света и громко воскликнул:
За что я люблю свою профессию? За непредсказуемость. Сегодня, друзья мои, я совершенно неожиданно впервые в своей жизни опоздал на съёмки. Нет, со мной такого никогда не бывало. Никогда, покачал он головой. Но может это к лучшему. Мне не придётся выслушивать идиотские указания моего тупоголового продюсера. Простите. Я сказал «тупоголового»? он сделал вид, что смутился. Извините, я проговорился, ну что поделаешь, развёл руками.
Через мгновение напряжение отступило. Словно из ледяного, промозглого тумана вырвался в ясный жаркий день, осыпанный мириадами частиц расплавленного золота, льющегося с небес. Прошло пять, десять минут и публика, напуганная, дрожащая от страха, превратилась в обычный зал. Легко и непринуждённо Ларри импровизировал, вызывая взрывы смеха.
Когда Ларри, пребывая в эйфории, бросил взгляд на часы, с удивлением заметил, что уже прошёл час. И подумал, что с лёгкостью может провести суточный телемарафон, не останавливаясь на минуту. Сердце стучало в бешеном ритме: он не замечал этого. Ни нарастающей боли, ни усталости. Купался в успехе, как в морских волнах.
С вами был Ларри Таккер. Встретимся через неделю, Ларри послал воздушный поцелуй, услышав гром аплодисментов. И только в этот миг осознал, как насквозь мокрые от пота рубашка и брюки облепили тело. Ощущал себя болонкой, упавшей в фонтан жарким июльским днём. На дрожащих, подкашивавшихся ногах доплёлся до дивана и плюхнулся без сил.
Услышав шаги, он приоткрыл глаза: сквозь мокрые ресницы проступила широкоплечая фигура Робинсона.
Так-так. Значит, «У Хьюстона проблемы. У Хьюстона проблемы», теребя квадратный подбородок, протянул штурман задумчиво. Стоп. Разве фраза звучит не так: «Хьюстон, у нас проблемы»?
А какая разница? бросил Ларри, пристально изучая выражение лица Робинсона. Я перефразировал. Игра слов.
Ты же мог предупредить Центр, выпалил Робинсон, смутившись на миг от хитрого прищура Ларри. Я имел в виду: ты мог предупредить, но не сделал этого Крыса продажная! Ты мог! приподнял Ларри над диваном, встряхнув, как котёнка.