Заряд остановился.
Он не исчез и не втянулся назад, а просто прекратил движение. Ящеры замерли на середине прыжка. Рев карнозавра оборвался. Все застыло, за исключением шелковых знамен, которые из-за своих необычных физических свойств продолжали медленно колыхаться на несуществующем ветру.
А потом все это исчезло и даже запахи.
Тразин направился к мировому духу. Он так не любил бегать, но недостаток времени заставил его ускорить шаги.
Не волнуйся, успокоил он куб, обжигавший таким холодом, что никто, кроме некрона, не смог бы удержать его. Тебя не разлучат со своей любимой драгоценностью.
Тразин вогнал кулак в череп древнего карнозавра хрупкая структура треснула и рассыпалась под ударом. Души альдари, словно угольки, начали вырываться из расколотого кальциевого образования, выплывая наружу из призрачной кости, проросшей вокруг и сквозь него.
Археовед достал камень и вытащил его.
Обещанное не произошло: его рука не сморщилась и не почернела, задние зубы не раскалились добела, а кости не затрещали, как дрова в камине.
И он ни о чем не жалел.
По крайней мере, до тех пор, пока он не получил сигнал тревоги на Солемнейсе что-то высвободилось.
Было куда легче, если он сосредотачивался на мелочах.
Вихрь космоса был слишком велик, слишком хаотичен. В нем не было никакого порядка. Словно в нейросхеме, полной запутанных проводов, где невозможно было определить, куда ведет каждый из них, пока не зажмешь его между пальцами и не проследишь за ним.
Понять, откуда начать, вот что было самое трудное.
Поэтому он начал с самого начала, с того момента, когда вся материя находилась в одной точке. Упорядоченная. Приятная. Ничего, кроме единения
и потенциальной энергии. Последний миг, когда Вселенная действительно знала покой.
Он смаковал это мгновение, сознавая, что все это ненастоящее. На самом деле не было никакой гарантии, что Вселенная возникла именно так. Это была всего лишь энграмма-симуляция теоремы, помогающая в медитации, но вполне достоверная, чтобы обмануть его собственный разум и очистить его, дабы он уловил потоки времени и материи. В ходе особенно действенных ритуалов он проводил в таком состоянии целые солнечные циклы.
Наконец он позволил случиться неминуемому.
Большой взрыв. Отсеяв шум и беспорядок, он сфокусировался на том, что хотел найти, увидел его и проследовал за ним.
Одна-единственная частица промчалась сквозь тьму, затем появился свет, и он заметил, как мельчайшая пылинка унеслась прочь по завихрениям пустоты, собираясь с другими такими же пылинками. Он наблюдал, как проносились века, пока из пятнышка складывался камень, потом метеорит. Последний окруженный ореолом пламени вошел в атмосферу и погрузился в безымянный континент. После он наблюдал, как некронский призрак-экстрактор пробурился до метеорита и извлек его.
Первый раз частицу встроили в тазобедренный сустав воина, затем в корпус монолита. И поскольку некродермис можно использовать бесконечное количество раз, кусочек той драгоценности затерялся в цикле переработки вещества.
А потом... да, вот оно. Внутри кабеля в нейросхемах панели доступа к двери. Древнего, с изъяном. Его сплав был нечист с момента сотворения бессчетные века назад, перенапряженный от чрезмерного использования. Полужизнь истощала. Частица ждала момента, когда ее существованию суждено было оборваться.
Он протянул бестелесную руку и помог наступить этому моменту.
В два ряда загорелись глифы, каждый высотой с незваного гостя, печати защиты, угрожающие смертью любому, кто осмелится войти без согласия Тразина, владыки Солемнейса.
Угроза, вероятно, смотрелась бы куда внушительнее, если бы глифы не меркли, как фитили лампы в свирепую бурю, из-за нарушения электропитания в двери. Наконец огромная плита отъехала назад и разделилась между столбцами глифов: каждый ее массивный блок отделился и скользнул за внутреннюю стену камеры.
Тразин уже целую вечность собирал артефакты для своей галереи. Даже мертвые боги не ведали, как долго это длилось. И хотя он знал свою коллекцию лучше, чем кто-либо из живущих, огромный комплекс залов и выставочных комнат был для него таким же лабиринтом, как и для незваного гостя. Все дело в том, что призраки-архитекторы следовали неизменному приказу расширять музей вовне, а это означало, что тот раскинулся во всех направлениях и постоянно обзаводился новыми помещениями, которые сам Тразин никогда не заказывал и не посещал. Некоторые идеально подходили для демонстрации там новых приобретений, в то время как другие простаивали, забытые на тысячелетия.
Сейчас нарушитель находился в одной из таких брошенных галерей. Пустой и стерильной, запечатанной сразу после создания. Никакого строительного мусора на блестящем полу из чернокамня. Даже пыль не оседала на свободных постаментах.
Единственное, перед непрошеным посетителем расстилалась группа рабочих скарабеев. Они лежали на спине, будто камушки у реки, задрав веретенообразные лапки, чтобы собирать окружающие энергетические волны для подзарядки своих батарей.
Гость пошевелил металлическими пальцами над безмозглыми дронами, отдавая им по межузельной связи команду, которая пробудила их ото сна. Затем он сложил пальцы в форме гексаграммы Туула и тем самым отсоединил их от охранной сети.