Вы будете лично наблюдать за процессом? осведомился Саннет.
Конечно, Тразин собирался направить сознание в одного из Бессмертных и убедиться, что все выполнено правильно.
И все же... У Тразина не чесались ладони. По спине не могли бегать мурашки. Не было желудка, который бы крутило, когда он чувствовал неладное. Однако он обладал подсознанием.
Ирония судьбы некронов заключалась в том, что, несмотря на все их технологические достижения, функционирование их собственного разума оставалось загадкой. Нервные системы Тразина создали трансцендентные звездные боги, чьи пути были неисповедимы и ужасны. Тразин не понимал, как такое возможно, но в его разуме все еще были заперты некоторые вещи. Зарытые где-то в глубине. Скорее ощущаемые, чем сознаваемые.
Как чувство опасности.
Он вызвал панель с фосглифами, разделил ее на пять секций и принялся искать кодовую надпись, замедляя свое чувство времени так, чтобы мог обрабатывать библиотеки данных за секунды.
Повелитель?
Протоколы ошибок должны были зафиксировать выход тессеракта из строя.
Все так, лорд археовед. Но они подвели.
Очевидно, усмехнулся он, указывая пальцем. Протокол должен был действовать мгновенно. Вместо этого потребовалось две микросекунды. Но почему?
Стареющие системы? Солемнейс... Он поймал взгляд Тразина и замолчал, опустив монокуляр вниз и подбирая эвфемизм, который не принизил бы любимую галерею хозяина. Историческое место?
А системы оповещения, надо полагать, не затронула эта ошибка? Он посмотрел сверху вниз на криптека. Это саботаж. И весьма ловкий саботаж. Покажи мне все произведенные активации дверей и кураторские активы.
Повелитель, я... в замешательстве.
Прибереги комментарии для анализа рукописей, отрезал он. Докладывай.
Есть активация ворот в резервной галерее. Даже несколько. Два стандартных солнечных оборота назад. Ключ шифрования совпадает с роем обслуживающих скарабеев, которые не числятся в списке включенных.
Куда они направились?
***
В галерее, посвященной Войне в небесах, вечно горели огни, ибо Тразин осмеливался приходить сюда только при свете.
Он не считал себя суеверным. В конце концов, потеря души ослабляет страх перед мистикой. Да и великий столичный некрополь древних некронтир, заполненный болезненным народом, одержимым смертью, был похоронен задолго до того, как сородичи Тразина заключили свои разумы в оболочки из нетленного некродермиса. Вдобавок Солемнейс усеивали стазисные крипты; каждый из миллиардов его подданных лежал в саркофаге, удерживающем его холодное металлическое тело в безвременье. Та же картина наблюдалась в мирах-гробницах по всей Галактике.
Но то, что он был мертв, еще не означало, что его не могли преследовать призраки. Поэтому Тразин неизменно входил в эту памятную комнату с опущенной головой и тихими шагами, даже когда не ожидал засады, как сейчас.
Он держался в глубокой тени, преобразовав некродермис на подошвах ног в губчатую проволочную сетку, которая смягчала его поступь. Он сосредоточился, заставив себя не смотреть на ряды постаментов вокруг, которые тянулись двойной линией, будто почетный караул фаэрона.
На одной стороне изображались враги. Здесь на середине прыжка замерла альдари: кончик ее танцевальной туфельки из призрачной кости едва касался черного основания выставочного пьедестала. За ней неуклюжий крорк с бугрящимися плечами, сгорбленный и скользкий от пота в бою. Далее воин-кхаинит в зеленых доспехах, низко пригнувшийся, широко расставив ноги, и вытягивающий цепной меч вперед и вверх, словно подсекая его под щит лич-стража. Там техник рабов-джокаэро.
А напротив них безликие манекены в сверкающих латах древних некронтир. Напоминание
о тех днях, когда они еще нуждались в подобной защите, тех днях, когда их тела еще не состояли из живого металла. Старые времена, шестьдесят пять миллионов лет назад. Времена плоти.
Длинные тени изваяний встречались в центре, создавая впечатление, будто враги по-прежнему сражаются.
Тразин помнил воину. Как старший археовед, он присутствовал при каждом столкновении, которое позволяла логистика. Записывал впечатления, брал пробы. Еще он присутствовал при бальзамировании каждого великого фаэрона, павшего в бою против Старейших и их извращенных творений. Это были давние воспоминания, расплывчатые, как негативы на фотопластинках, засвеченные в ходе биопереноса, когда его разум поместили в это вечное тело.
Тразин даже не мог вспомнить, как выглядел прежде. Временами его мозг восстанавливал образ или то, что он считал таковым, но лишь на микросекунду. Изгиб длинных пальцев, сжимающих стилос. Темные зрачки, смотревшие из отполированного зеркала. А затем все это пропадало, как только его мысленный взор пытался сфокусироваться на деталях. Протокол самозащиты.
А вот то, что последовало за пламенем, отпечаталось яснее ясного. Титанические столкновения. Армии из металла, со страшной решимостью надвигающиеся на шаткий строй рептилоподобных Старейших. Имотех Повелитель Бурь, вырезающий жалких древних, словно бог смерти из мифов некронтир, который, как выяснилось, вполне реален. Мертвые боги те, кого помог убить Тразин, пирующие несчетными солнцами, которые запихивали себе в пылающие рты. А потом эти альдари и крорки существа, столь искусные в своем особом аспекте войны. Одни изящные и молчаливые, другие сплошь ярость и шум.