Буало-Нарсежак - Тайна дуэльных пистолетов стр 8.

Старый «моррис» ждал на улице. Машина была уже старая, кое-где со следами ржавчины.

Это черта нашего характера, сказал инженер. Мы любим старые вещи, которые имеют свою историю. Это относится как к машинам, так и к одежде.

Уже зажигались уличные фонари. Автомобиль ехал по тихим кварталам, очень напоминающим Версаль.

К семи вечера, объяснял господин Скиннер, все жители Лондона уже собираются по домам. Но центр го­рода еще долго остается оживленным. Особенно Стрэнд центр зрелищных заведений. Кстати, посмотрите-ка.

Машина выехала на широкую, хорошо освещенную, оживленную улицу. Люди стояли в очереди за билетами в театры и кино.

Здесь идет пьеса по Агате Кристи, сказал Боб. Надо сходить на нее.

Машина повернула в сторону Темзы, и Франсуа по­чувствовал влажное дыхание реки. Впереди вдруг откры­лось широкое, усеянное светящимися точками простран­ство'. Вдали справа виднелись большие здания.

Это парламент, показал Боб.

Они повернули на широкий мост, и Франсуа увидел совсем другой, чисто индустриальный пейзаж.

Эта часть города была разрушена во время бомбар­дировок, сказал господин Скиннер. Фестиваль-холл это совсем новый театр. Вот мы и приехали.

Он остановил машину и высадил мальчиков.

Хорошего вам вечера. Возможно, я вернусь поздно, с Меррилом всяко бывает, так что не беспокойтесь. Ах, я чуть не забыл дать вам билеты. Поторопитесь!

Зрителей было много. У Франсуа появилось радостное ожидание предстоящего праздника. Это настроение еще более усилилось, когда он вошел в огромный, но очень гар­моничный зал. Никаких лож и балконов в нем не было, толь­ко ступени амфитеатра. В целом ансамбль зала казался не­много строгим, но элегантным. Франсуа и Боб заняли два места около прохода. Они еще как следует не уселись, когда оркестр заиграл «Боже, храни Короля» и весь зал встал.

Здесь так принято, прошептал Боб. Тебе не кажется, что очень жарко?

Но Франсуа его уже не слушал. Он дрожал от возбуж­дения, и как только знаменитый дирижер поднял палоч­ку и оркестр заиграл увертюру «Эгмонт» , он сжал руки. Он был счастлив. Но что это Боб все время вертится? Он вытирает платком лоб и пальцы рук и то и дело двигает ногами, то их скрещивает, то выпрямляет.

Тебе нехорошо? прошептал Франсуа.

Кажется, я слишком много съел, признался Боб.

Гром аплодисментов наполнил зал. Франсуа восполь­зовался моментом, чтобы внимательнее разглядеть Боба. Тот был очень бледен, и на лбу его блестели капли пота.

Сейчас пройдет.

Боб попытался улыбнуться.

Какая досада! Вот тебе и первый выход в свет! Франсуа беспокоился за друга и уже только краем уха слушал «Пасторальную симфонию» . Он наблюдал за Бобом и чувствовал, что бедняга едва держится. Как только кончилась первая часть, он наклонился к товарищу:

Хочешь, мы выйдем?

Думаю, что это было бы кстати, пробормотал Боб. Я больше не могу.

Поддерживая Боба, Франсуа подошел к двери. Боб шел медленно и с трудом дышал. Когда они вышли на улицу, он жадно вдохнул свежий воздух.

Бедный мой старик, пробубнил Боб. Знаешь, я себя просто ненавижу.

Он с трудом сдерживал тошноту.

Давай вернемся домой, предложил Франсуа. Уверяю тебя, что так будет лучше. Не расстраивайся.

Папа будет вне себя от гнева!

Ничего! Подожди, я поймаю такси.

Стоянка оказалась всего в двух шагах от них. Франсуа было нелегко объяснить водителю, куда надо ехать, и он подумал: «Снова на сцену выходит Без Козыря, который должен найти способ выпутаться!»

Дорога была долгой. Боб, подавляя позывы тошноты, временами стонал.

Я запомню этот пирог со сливами, сказал он, когда такси остановилось. Я заплачу. Сейчас вроде немного лучше.

Они молча прошли через сад. Дом был погружен в тем­ноту.

Госпожа Хамфри уже в постели. Когда мы уходим, она пользуется моментом, чтобы отдохнуть.

Они закрыли дверь и направились на кухню. Со вто­рого этажа раздался голос гувернантки:

Это вы, господин Боб?

Да, это я, не беспокойтесь. Концерт кончился рань­ше, чем мы предполагали.

Франсуа порылся в аптечке, а Боб

наполнил стакан водой и растворил в нем две таблетки.

Я думал, что у меня глаза на лоб вылезут. Как мне было плохо! Хорошо, что отец еще не вернулся. Если бы он уже был здесь, чего бы я наслушался от него! Ты на­стоящий друг, Франсуа.

Ну что же, теперь пойдем спать.

Четверть часа спустя Франсуа потушил свет в своей комнате. Уф! Ничего себе начало его пребывания в Лон­доне! Все-таки какие странные эти Скиннеры. Он стал восстанавливать в памяти прошедший день и вдруг по­чувствовал, как кто-то сжал его руку. Это был Боб. Он шептал:

Внизу вор!

КРАСНАЯ ПАПКА

Тише! Говорю тебе, что внизу вор. Франсуа приподнялся на локте.

Ты уверен?

Я не мог уснуть и вдруг услышал в кабинете какой-то шум.

Это твой отец.

В том-то и дело, что нет. Пошли посмотрим. Толь­ко не зажигай свет.

Боб на ощупь пересек комнату и осторожно открыл ставни. Франсуа на цыпочках проследовал за ним. Ночь была черной и влажной. Мальчики свесились из окна и увидели свет в окне кабинета инженера. Световое пятно перемещалось. Сомнений не было: кто-то светил карман­ным фонариком.