Ты ведь понимаешь, дорогой, времена меняются. Крестовский он поморщился, этот
металлурги, финансисты, специалисты по оборонной промышленности.
Завод Крестовского занимал обширную территорию на окраине Москвы. Старые краснокирпичные корпуса еще дореволюционной постройки соседствовали с новыми цехами. Главное здание заводоуправления типичный модерн начала века: лепнина на фасаде, чугунные узоры над парадным входом, массивные дубовые двери с медными ручками.
Мартеновский цех поражал запустением. Четыре печи из шести работали вполсилы. На полу лужи застывшего металла, всюду окалина и грязь. Краны довоенной постройки отчаянно скрипели проржавевшими блоками.
В прокатном цехе картина еще хуже. Стан «Круппа» 1912 года явно требовал капитального ремонта. Приводные ремни в заплатах, направляющие разбиты. На стенах выцветшие плакаты по технике безопасности еще царских времен.
Зато личный кабинет Крестовского поражал роскошью. Дубовые панели во всю стену, хрустальная люстра «Эриксон», ковры «Саруни» на паркете. Письменный стол красного дерева с бронзовыми накладками достался еще от прежних владельцев завода.
В техническом отделе запустение и хаос. Чертежные доски с выцветшими синьками, шкафы с беспорядочно набитыми папками. В углу новейший кульман «Рейсшинен», но на нем толстый слой пыли.
Лаборатория ютилась в тесной комнатке. Допотопный микроскоп, растрескавшиеся тигли, облезлый шкаф с реактивами. Единственный современный прибор твердомер «Бринелля» стоял нетронутый, в заводской смазке.
Зато на заводском дворе красовался гараж из красного кирпича, где рядом с роскошным «Испано-Сюизой» Крестовского стояли два новеньких «Форда» для разъездов администрации.
Именно в этот запущенный завод и прибыла комиссия ВСНХ ранним январским утром.
В кабинете Крестовского уже ждали представители ОГПУ. Сам хозяин кабинета, грузный, с набриолиненными редеющими волосами, нервно теребил золотую цепь от часов.
Начнем с документации по оборонным заказам, Лазарев достал из портфеля папку с актами экспертизы. У нас имеются серьезные вопросы по качеству поставленной брони.
Старший бухгалтер, седой человек в поношенном сюртуке, трясущимися руками раскладывал на столе бухгалтерские книги в черных клеенчатых обложках.
Вот здесь, эксперт из ВСНХ ткнул пальцем в колонку цифр, списание легированных добавок. А в накладных на готовую продукцию их нет. Куда делись десять тонн феррохрома?
В техническом архиве другая группа проверяющих изучала чертежи и технологические карты.
Смотрите, молодой инженер в кожанке поднял синьку. По документам плита проходит двойную термообработку. А в журнале печей только одна. Экономят на технологии!
Главный металлург завода, пожилой специалист с орденом Трудового Красного Знамени, побледнел:
Это это ошибка делопроизводства
Ошибка? Лазарев развернул акт военной приемки. А это тоже ошибка? Твердость брони на тридцать процентов ниже нормы. При обстреле рассыпается, как стекло!
В кабинет вошел Рожков, неслышно, как всегда. За ним двое в штатском внесли объемистые папки:
Товарищ Лазарев, взгляните. Документы из рижского филиала. Весьма познавательно.
Из папок извлекли договоры с немецкими фирмами, банковские выписки, накладные на «фиктивные» поставки оборудования.
Так-так, главный бухгалтер ВСНХ придвинул лампу ближе к бумагам. Триста тысяч рейхсмарок через «Балтик Трейдинг». А в нашей отчетности эти средства проведены как накладные расходы.
Крестовский дернулся, но его остановил жест Рожкова:
Сидите, Андрей Петрович. Это только начало. Сейчас на складах идет проверка маркировки стали. Там такие интересные результаты.
К вечеру картина стала ясна. Системное занижение качества продукции. Экономия на легирующих добавках. Подделка результатов испытаний. Двойная бухгалтерия. Вывод валюты через подставные фирмы.
По предварительным подсчетам, докладывал Лазарев в Москву по телефону, ущерб только по оборонным заказам более миллиона рублей. А с учетом валютных операций и того больше.
Крестовский сидел в кресле, обмякший, постаревший. Золотая цепь от часов безжизненно свисала на жилете. На столе перед ним лежал протокол опечатывания заводской документации.
Это удар по всей нашей политической линии, говорил он собравшимся соратникам.
Его обычно уверенный голос звучал встревоженно. Сегодня Крестовский, завтра другие представители здорового частного капитала. Нас планомерно выдавливают.
В кожаных креслах сидели члены его группы: Томский с неизменной трубкой «Данхилл», Угланов, нервно постукивающий пальцами по подлокотнику, еще несколько ответственных работников.
Я говорил с Серго, Рыков снял пенсне, протирая стекла батистовым платком. Пытался объяснить, что нужно тщательное расследование, что нельзя рубить с плеча
И что Орджоникидзе? Томский выпустил струю дыма.
«Дорогой, у нас есть доказательства. Железные доказательства!» Рыков попытался передразнить грузинский акцент. А сам уже подписал приказ о полной ревизии всех частных предприятий, работающих на оборону.
Секретарь внес папку с документами:
Алексей Иванович, прибыли материалы проверки ВСНХ.