- Маришка, - дракон следил за мной, не отрываясь, все это время. Но заговорить попытался только тогда, когда я заканчивала перевязывать его плечо.
- Не надо, пожалуйста, - громко шмыгнула носом, заморгала часто-часто, пытаясь удержать непрошенные слезы. Не говорите ничего. Все не важно. Главное, что вы почти здоровы. И моя помощь вам больше не понадобится. Ипростите. Простите за матушку. За стрелы эти. За все, - выдохнула и попыталась подняться.
Дракон перехватил мою ладонь. Вздрогнула. Показалось, что в меня попала маленькая молния. Она ударила в ладонь, пронеслась по венам, будоража, заставив задрожать и врезалась в самое сердце, рассыпаясь искрами, останавливая его и отправляя вскачь уже в следующую секунду.
Выдернула ладонь с испугу.
- Что вы сделали? вскрикнула, прижимая руки к груди. Рассмотрела обе руки на всякий случай. Ничего. Никаких следов.
- Что? недоумение в глазах дракона было искренним.
Играет? Или мне все привиделось? Показалось? Или коварный дракон приложил меня своей неведомой магией и теперь делает вид, что ничего не произошло? Оглядела его подозрительным взглядом. А что если матушка права и моя помощь дракону еще аукнется мне бедой какой?
- Маришка, я хотел
Знать не хочу, чего он хотел. Тряхнула головой. Вскинула руку, останавливая.
- Мне уходить пора. Да и вам тоже. Не думаю, что завтра смогу вернуться, - отвернулась, закусила губу, чувствуя странную горечь. Вы правы. Вас, наверняка уже ищут. Прощайте, Гордан, - шепотом выдохнула из последних сил и бросилась домой.
И вот теперь стояла у крыльца своего дома, топталась нерешительно. Но только зря волновалось. Стоило только заглянуть в дом, как выяснилось, что матушки дома нет. Встретились с ней мы лишь вечером. Она была безумно усталой, поникшей и какой-то неестественно бледной. На мои расспросы лишь рукой махнула:
- Иди спать, дочка, - прижала меня крепко к своей хрупкой фигуре, погладила по волосам, - иди, Мусеныш. Завтра поговорим. Утро, оно ж, как известно, мудренее.
Но и утром матушка лишь отправила меня к тетушке Лине за свежим молоком, сразу после того, как я кашу проглотила. И слова вымолвить не успела. А потом к дядюшке Родику, договориться, чтобы он завтра Дайну встретил в соседней деревне, да к нам привез. Матушка будто специально отсылала меня, чтобы разговор оттянуть.
И вот, когда я от дядюшки Родика возвращалась, уже у забора меня настигла громкая неразборчивая брань. Явно матушка ругалась.
- И все равно не отступлюсь, - донесся до меня сильный мужской голос.
- Вон! - мамин крик резанул по ушам.
Сердце от тревоги подскочило к горлу. Я уж бросилась ко входу, когда дверь распахнулась, ударилась о стену с грохотом. На пороге показался мой раненый дракон. Сверкнул звериным взглядом. Замер, увидев меня. Вдохнул. Ноздри затрепетали. Шагнул ко мне и вдруг резко развернулся. Огляделся. Склонился над жестяным ведром, вытянул стрелу и на меня взглянул. Осуждающе так, грозно.
- Обманула, - покачал головой и улыбнулся криво. Твоя, что ли, стрела-то?
- Нет, - мотнула головой.
- А почему же спрятала? Уж свою кровь я почувствую, - он прищурился. - Защищаешь кого-то?
- Нет, - снова помотала головой и прижала руки к груди. - Не гневись на меня, - зачастила. - Не причастные мы к беде твоей. Наша стрела. Кузнецом нашим сделанная, матушкой заговоренная. Да только магией чужой порченная. Не подумай, что это мы зла тебе желали. Не мы это. Чужой это. Я видела.
- Разберусь, - он кивнул, оглянулся, нахмурился и шагнул ко мне. Его желтые глаза затягивали, тонкий вытянутый зрачок пульсировал в такт моему бешенно колотящемуся сердцу. Гордан скользнул горячими пальцами по моей щеке, заправил за ухо выбившуюся из косы прядь. Дыхание сбилось, щеки загорелись огнем, а губы Губы пересохли, его теплое дыхание касалось их, хотелось вдохнуть глубже, чтобы этот общий воздух остался с нами навсегда. Он склонился и поцеловал. Сладкий, легкий поцелуй отзывался теплом где-то в груди, заставлял трепетать не только сердце, но и все тело, рассыпая беспокойных мурашек от затылка вниз, по спине. Казалось, что прошел лишь миг, которым хотелось наслаждаться целую вечность, когда между нами вдруг взорвалась реальность матушкиным голосом.
- Ах ты, ирод! - на пороге появилась разъяренная матушка, сверкнула зелёными глазами, - Сын козы и вурдалака! А ну сгинь, - кричала она захлебываясь. - Прокляну. Весь род прокляну, только вернись. Лилиантово отродье!
Дракон бросил злой взгляд на матушку, что-то процедил и исчез в сизом мареве портала. Меня окатило отголоском его силищи. Потрясенно вздохнула.
- Под замок посажу, - тут же накинулась на меня матушка, - запру! Чтобы никакие глупости больше в голову не лезли. В свою комнату, - раненым зверем взревела она, - и чтобы носа не казала своего.
Юркнула мимо взбешенной матушки. Спрашивать сейчас было не с руки. Она и так драконью породу не жаловала, а сейчас и вовсе словно рассудок помутился. И что уж у них с драконом случилось, спрашивать боязно.
На следующее утро идти к дракону не решилась. Стыдно было. И боязно. Чего говорить теперь, знать не знала, но еще муторнее становилось от мысли, что приду в пещеру ту, а дракона и след простыл. Отчего-то мысль о том, что не увидимся мы больше тоской растекалась в груди, сжимая сердце. А потому и не решилась я навестить пещеру. Схватила ведро и бросилась из дому, даже не позавтракав. Решила на озеро