- А чего это ты побелела, доченька? сладость маминых речей заставила гулко сглотнуть. Ох, что сейчас будет - Иль не рада матушку видеть? едва ли не нараспев говорила она, а у меня в загривке волосы дыбом вставали. Такие речи означали, что матушка в ярости. А в ярости она страшнее голодного волколака, разбуженного в лютый мороз. Иль помощи моей не рада? М? Где тут твой олень?
Щеки огнем загорелись, когда матушка дракона оленем назвала. Стыд-то какой.
- Ну, - она подошла вплотную, сдвинула брови к носу и без усилий отодвинула мою тщедушную тушку в сторону. Цепко оглядела представленную ее взору картину и таким же сладким голосом проговорила. Ты ж погляди-ка, и не соврала ни словом. Олень-то и вправду молодой, смотри-ка и рогами еще не обзавелся, да красивый, да раненый.
- Матушка, - воскликнула возмущенно. Щеки горели так, что я даже ладони к ним боялась приложить. Можно и обжечься. Со мной и такое бывало.
Матушка взглянула на меня, прищурилась и вновь повернулась к дракону. И тут же побледнела. Застыла. Сжала руки в кулаки и обернулась ко мне. Я бросила взгляд на полураздетого мужчину, который, послушно лег, когда я попросила. Ну вот. Он смотрел на нас немигаючи. И глаза-то его и выдали. Желтые с темным вертикальным зрачком. Драконьи.
- Ты что же натворила, глупая!? едва слышно выдохнула матушка.
- Ма, но он ведь погиб бы. Как же могла я его оставить на верную смерть?
- Как? матушка словно задыхалась, хватала воздух и выдыхала с сипением, - а он, - мотнула в его сторону головой, - он бы перешагнул через тебя и не оглянулся. А уже через пару вздохов и не вспомнил бы, что на погибель оставил, будь ты на его месте.
- Ну и пусть, - надулась я и сердито смотрела на матушку. Пусть бы и оставил. На его б это совести было. А я не могу. Не могу и все тут. Спать не смогла бы, если
бы в беде оставила.
- Ты на нас беду накликала, милая, - словно обессилев выдохнула матушка. Не жди добра от чешуйчатых, ох не жди. Ни добра, ни благодарностей. Одни лишь подлости с собой несут и беды.
- Это за что же вы нас так невзлюбили, уважаемая? из глубины пещеры раздался слабый мужской голос.
- За что ж вас нам любить? А? зло проговорила ма. Али за высокомордие ваше? Иль за продажность вашей чести? Иль за то, что вы людскую судьбу поломаете, не задумываясь, ежели вам в том прок будет? Иль за то, что вы себя выше других мните? М? За что?
- Уж не знаю, чем вас обидели драконы, уважаемая, но не все мы так черны и порочны, как вы нас рисуете. Среди нас, как и среди обычных людей, иль ведьм, - он взглянул на меня, его губы искривились в извиняющейся улыбке, - есть как подлые, так и благородные, честные особи.
- Куда уж нам до вашего благородства, - выплюнула матушка. Уходите. Уходите с наших земель и не возвращайтесь. - Мамин голос словно набирал силу. Он заставлял вжимать голову в плечи, окружал, обволакивал и проникал в самое сердце. - И к Маришке моей не приближайтесь. Иначе. Прокляну. Силы последние отдам. Жизнь отдам, но прокляну.
Я в недоумении смотрела на мертвенно бледную матушку. Дракон смотрел на нее с прищуром, будто готовый пригрозить в ответ. Но молчал. А матушка развернулась так, что юбка взметнулась, поднимая пыль и стремительно зашагала прочь.
- Я не понимаю, - прошептала, глядя в след матушке. Не понимаю.
Хотелось броситься за ней. Обнять. Задержать. Расспросить. Но будто что-то останавливало. Матушка никогда не говорила, отчего так не любила драконов. И сейчас вряд ли скажет. Позже. Я обязательно спрошу обо всем вечером. Или завтра. А сейчас нужно помочь дракону.
На ватных ногах добрела до ключа, набрала воды, вернулась в пещеру. Гордан лежал с закрытыми глазами, словно снова уснул и обессилел. Дрожащими от волнения руками сняла повязки, обмыла раны. Дракон морщился и иногда шипел сквозь зубы, но молчал. Снова нанесла мазь, сменила повязки и поднялась.
- Тут, - махнула в сторону котелка и узелка, - немного хлеба, мясо вяленое, да огурцы свои, с огорода. В котелке вода. Мне пора, - закусила губу, чтобы сдержать слезы, которые рвались наружу.
- Маришка, - тихий голос дракона застал уже у самого края пещеры, - я не причиню тебе зла. Никогда. Ты мне жизнь спасла. И об этом я никогда не забуду.
- Лучше забудьте, - горячо произнесла, дрогнувшим голосом, - вы мне ничего не должны. И лучше будет, - сжала кулаки. Отчего-то было очень грустно и больно. Горло царапал колючий комок. Слезы сорвались и заскользили по щекам. Уходите, как и сказала матушка. Как на ноги встанете, так и уходите.
Сбежала от дракона, села под раскидистой елью и расплакалась. И уж не знаю, кого жальче было. То ли себя из-за того, что матушкин гнев вызвала лишь тем, что чужую жизнь спасла, то ли дракона, который и не виноват ни в чем, разве в том, что под мамину стрелу попал, то ли матушку, которая не могла так ненавидеть кого-то без особой на то причины. Видно, боль ее была сильнее милосердия и сострадания.
Глава 3
После того, как всласть наревелась, нажаловалась лесу на несправедливость, все же доплелась до родника, набрала воды и вернулась к дракону. Как бы там ни было, а бросить его я не могла. Тишина в пещере была такой густой, что сводила с ума. Даже огонь под котелком трещал как-то грустно, нехотя.