Хм. Дю Гар достал из внутреннего кармана камзола наполовину выкуренную сигару и, пыхтя, прикурил ее. Но ты забываешь, что ты не констебль и не криминалист. Лучше остаться на поприще археологии.
Сара поморщилась. Дешевый табак издавал невыносимый запах.
Убийца, ответила она, использует археологию для прикрытия своих чудовищных преступлений, и я этого не допущу. Я видела фотографии жертв и не потерплю, чтобы наследие древней культуры использовали в таких подлых целях, чтобы подобное варварство
И тебя при этом интересует только лишь репутация археологии?
Что ты хочешь сказать?
Дю Гар улыбнулся:
Я вижу тебя насквозь, Кинкейд, даже спустя столько времени. Для тебя важна не археология и не
женщины. Ты просто чувствуешь, что должна оправдаться за что-то перед самой собой.
Какая ерунда, Дю Гар.
Француз пожал плечами:
Может, и ерунда. Но у меня такое впечатление, будто ты пытаешься отогнать тень прошлого. Пытаешься загладить свою вину за что-то, в чем вовсе не виновата. Я уверен, твой отец сказал бы то же самое.
Сара вздрогнула.
Пожалуйста, Дю Гар, не начинай
А почему нет? Разве ты не решила вернуться к жизни, Сара? Разве ты не говорила, что
Черт побери! выругалась Сара, от чего любая леди из Мейфэра пришла бы в ужас. Все знают, что для меня хорошо, а что нет. Я просила у тебя не совета, Дю Гар, а лишь помощи. Ты поможешь мне или нет?
По крайней мере в тебе сохранился прежний огонь, Кинкейд, спокойно отметил француз. Oui, я тебе помогу, хотя в этом загадочном деле что-то не так. Я чую беду, Сара, и мне страшно.
Беду? Какую?
Не знаю, но могу попытаться узнать. Может, спросить у карт? Или у «дракона»?
Нет. Не стоит ради меня разрушать здоровье.
Ma cherie, там уже нечего особо разрушать. «Охота на дракона» отняла у меня лучшие годы жизни. Посмотри на меня я старик.
Тогда остановись, коротко сказала Сара.
Иногда мне бы этого хотелось, шепотом признался Дю Гар. Но хочешь узнать тайну? Он склонился над столом, так что его лицо оказалось совсем близко. Она почувствовала горький запах табака. Я не могу остановиться. Слишком поздно
Француз тяжело откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. Он притягивал и отталкивал Сару одновременно. Точно как тогда
Вдруг с улицы донеслись громкие голоса. Даже через грязные окна можно было разглядеть, что на Коммёршл-стрит собралась толпа, перегородившая оживленное уличное движение. Обитатели квартала мужчины в поношенных коричневых куртках и пальто, девицы легкого поведения в дешевых пестрых платьях перекрикивали друг друга, многие угрожающе сжимали кулаки.
Что там случилось?
Откуда я знаю. Дю Гар пожал плечами. В Уайтчепеле такое в порядке вещей. Не стоит так
Но Сара уже не слушала. Она встала и вместе с другими посетителями «Десяти колоколов» направилась к выходу. Над людской массой на фоне грязных кирпичных домов возвышалась фигура народного трибуна. Чтобы все его видели, он взобрался на ослиную повозку. Чем-то похожий на цыпленка, он был одет в добротное серое шерстяное пальто, однозначно указывающее на то, что его счастливый обладатель не является обитателем здешних кварталов. Он обращался к толпе с красным от возмущения лицом, сжимая от переполнявшей его ярости кулаки. Голос врезался в холодный воздух, как острый нож:
Сколько еще людей должно погибнуть, я вас спрашиваю, прежде чем в Вестминстере соблаговолят обратить внимание на то, что происходит?
Точно! раздались одобрительные возгласы в толпе.
Он прав!
Сколько еще женщин найдут в канавах с перерезанными глотками? Сколько еще знаков должно быть намалевано на стенах их кровью, пока констебли наконец-то выйдут на след, который из Ист-Энда, без сомнения, ведет в другой конец города, прямиком в Букингемский дворец?
Кое-где раздались аплодисменты; девицы, возможно, знавшие жертв, в знак одобрения заверещали. Оратор довольно кивнул, и Сара заметила в его глазах странный блеск, свидетельствовавший не только о решимости, но и о фанатизме. Так, значит, это и есть один из тех подстрекателей, которые бродят по улицам и настраивают людей против королевского дома, чьи зажигательные речи находят благосклонных слушателей
Доколе? спрашиваю я власти предержащие в Вестминстере и Букингеме, громовым голосом продолжал «друг народа». И вас всех я спрашиваю о том же: сколько вы еще собираетесь терпеть полное бездействие властей и совершенное равнодушие правительства к тому, что гибнут люди? Что вы валяетесь в грязи, а богачи и правители едят на золоте? Этому нужно положить конец. И этому будет положен конец, если мы все встанем единой стеной
Кто это? шепотом спросила Сара у Дю Тара, уже стоявшего рядом.
Один из тех, кто использует людской страх. Если я правильно помню, его зовут Джордж Ласк. Mon dieu, какой неприятный господин! Он все время талдычит, что нужно организовать гражданскую оборону, разумеется, только для того, чтобы потрафить собственным властным амбициям
Богачам наплевать, что происходит с вами и вашими детьми! продолжал Ласк. Им наплевать, подохнете ли вы с голоду, или вам перережут глотку. Самое главное, чтобы не опустели работные дома и тюрьмы. Только вот сидят в них, к сожалению, невинные. За решетку нужно отправить тех, кому плевать, что в Уайтчепеле