Так что ты уже мой! Ты уже никуда не денешься! расхохотался двойник и заткнулся лишь тогда, когда получил в табло.
Внутри меня отозвалась радость и чувство удовлетворения. А ещё
Ещё я ощутил голод! Вот прямо-таки захотелось пожрать от души. Быка бы съел.
И чернота поднялась выше. И она как будто бы чуть-чуть сняла симптомы голода. А потом Потом голод вернулся с новой силой. И теперь я бы сожрал двух быков.
Радость, голод, уверенность, победа Голод смех чернота
Всё смешалось в голове. Я уже не понимал где я, а где двойник.
Где та грань, что разделяла нас?
Чернота поднялась до пояса. Густая, вязкая, как деготь, но живая она дышала, пульсировала в такт моему сердцу. Нет, нашего сердца. Потому что я уже слышал его стук и не мог понять, чей он: мой или его.
Ты чувствуешь? двойник облизнул окровавленные губы. Она голодная. Как и ты.
Я попытался сжать кулаки пальцы скользнули сквозь черноту, будто сквозь кипящую смолу.
Перестань бороться. Прими это.
Голод.
Он разрывал меня изнутри. Не просто желание поесть пустота, бездонная, ненасытная. Она пожирала мысли, оставляя только желание. Жрать. Ломать. Чувствовать.
Чернота добралась до груди. Лампа на полу вполовину потускнела. Впрочем, мне и без неё было нормально всё видно.
И тогда я понял. Не умом. Кишками. Плотью. Душой.
И я ощущал себя великим существом. Я видел перед собой огромное количество планет. От каждой планеты ко мне тянулись бледные сущности. Они радовали меня так, что губы растягивались в улыбке.
И мне хотелось больше сущностей. Ещё больше и больше. Это было похоже на наркотик и утоление голода одновременно. Миллионы планет. Триллионы людей.
Мелкие двуногие Они для меня всего лишь пища. Мелкая пища, которая растёт исключительно для моего насыщения. А монстры Они рабы, которые с радостью приносят мне еду.
Ха-ха-ха!
Это кто смеётся? Двойник? Я?
Я больше не бил его. Я смеялся. Так же, как он. Громко. Хрипло.
Вместе.
А чернота поднялась выше к горлу, к подбородку
Лампа на полу почти потухла. Лишь слабый отсвет, который освещал только себя. Ещё чуть-чуть и он потухнет окончательно. Великая тьма победит и тогда я стану
Ваня! Ванечка! откуда-то издалека донёсся женский голос. Ванечка-а-а!
Я вздрогнул.
Ваня! Ванечка! голос пробился сквозь тьму, как луч сквозь толщу океана.
Я вздрогнул.
Чернота заколебалась, будто кто-то бросил камень в чёрное озеро.
Ванечка-а-а!
Этот голос
Знакомый.
Родной.
Я замер. Внутри, в самой глубине, где-то под слоями тьмы и голода, что-то дрогнуло.
Марфа? прошептал я, и мой голос звучал хрипло, чужим, но это был мой голос.
Лампа на полу вспыхнула.
Слабо.
Но вспыхнула. Как будто моргнула, но стала ярче. Я чётко увидел это.
Двойник зашипел, отпрянул. Его лицо моё лицо? исказилось в гримасе ярости.
Нет! закричал он. Ты мой! Ты уже мой!
Чернота сжала моё горло, начала заливаться в уши, пытаясь заглушить этот голос, этот проклятый голос, который тянул меня назад.
Но я уже вспомнил.
Ваня. Не Великое Существо. Не Пожиратель.
Ваня!
Тот, кто всегда боролся против темноты.
Тот, кто защищал людей.
Тот, кто
Кто ещё не умер.
Я вдохнул. И впервые за долгое время вдохнул не тьму, а свет.
Хрупкий. Дрожащий. Но свет! Свет, чёрт побери!
Лампа вспыхнула ярче.
Двойник завизжал.
Нет! Нет! Ты не можешь!
Но я уже поднял руку. Не для удара для прощания.
Я не твой, сказал я.
И протянул руку к лампе. Она послушно запрыгнула в руку, и я увидел, что это вовсе не лампа, а мой светящийся боевой нож. Он освещал всё вокруг, расталкивал тьму, прогонял её.
Чернота взвыла. Двойник начал бить в ответ, но
Но я уже видел его дикие глаза. Видел его страх. Видел его слабость.
Он боялся только одного что я перестану бояться его. Что я поборю Бездну в душе и изгоню из неё тьму!
Нож взорвался ослепительной вспышкой. В следующий миг я воткнул его себе в грудь. Туда, где билось жаркое сердце!
Последнее, что я услышал, был дикий визг:
Не-е-е-е-е-е-ет!!!
Глава 29
Я попытался вздохнуть. Тут же тело взорвалось такой болью, что невольный стон вырвался из сжатых губ. И сразу же на эту боль пошло чувство облегчения, словно кто-то начал гасить разгоревшийся пожар.
Неторопливо, но волны прохлады накатывали на очаги боли, снимая стреляющие прострелы.
Марфа Васильевна? Как вы тут? И в таком виде! послышался голос Ермака.
Ого, да что такое с государем? Он словно под каток попал! раздался озадаченный голос Годунова.
Я с трудом разлепил веки, покрытые коркой. Надо мной склонилось самое милое на свете лицо. Пусть оно сейчас было взволнованно, но от этого не становилось менее милым.
Всё будет хорошо просипел я.
Что? Что ты говоришь? взглянула на меня Марфа и вытерла с моего лба испарину. Сейчас Сейчас Борис, нужна ваша помощь.
Да-да! Конечно! тут же отозвался Годунов и на мои очаги боли полились два ручья облегчения. Ох, Иван Васильевич, как же вы так? Ведь на вас живого места не осталось
Да уж, видок ещё тот, цыкнул зубом Ермак. Вроде только что нормальный был и вдруг ррраз! Блин, а что это с тварями случилось? Чего это они?
Приподнимите меня, попросил я у двух лекарей, склонившихся надо мной.
Тебе покой нужен, Ваня! покачала головой Марфа.