Но Дадличек
Я не хочу, чтобы он приходил! Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН ПРИХОДИЛ!
Он не пойдёт с нами, милый, не волнуйся. Мама просто
просто не могу оставить мальчишку в доме одного. Потому что он может выбраться из запертого чулана. Потому что он сидел на кухонном полу, когда мы вернулись из океанариума, и лопал печенье, которое лежало на полке, где он никак не мог до него дотянуться. Потому что он урод.
НЕТ, МАМ, НЕЕЕЕЕЕТ!
Побагровев, Дадли бросился на пол, пиная воздух и колотя по полу маленькими кулачками.
НЕТ ГАРРИ!
Не в доме, решила Петуния. Кто знает, что он может натворить в одиночку. А вот в саду всё должно быть в порядке. Мало ли чем он мог там заняться был прекрасный летний день. Нет причин, почему бы ему не провести там несколько часов в одиночестве.
Оставив Дадли успокаиваться, Петуния вышла в коридор. Как всегда, отодвигая засов, запиравший дверцу чулана, она почувствовала вспышку раздражения. Не похоже было, что хлипкая дверь или замок действительно могли удержать одного из них внутри. Инцидент с печеньем в прошлом месяце только подтвердил то, что она знала с самого начала.
Мальчишка сидел на своей койке, засунув большой палец в рот, и смотрел на неё неприятная привычка, которую он приобрёл в последнее время. Казалось, он мог часами сидеть где-нибудь и сосать свои пальцы. Не хватало только, чтобы Дадли перенял это у него.
Прекрати! Я же говорила тебе не делать этого! Она шлёпнула мальчика по руке, и он быстро выдернул палец и спрятал его в рукаве, как будто это могло помешать ей увидеть, что он весь обслюнявленный.
Выходи, приказала Петуния, и Гарри послушно соскользнул с койки. Петуния наблюдала за ним со смесью смирения и раздражения. Не то чтобы она хотела, чтобы он забивал ей голову непрерывной болтовнёй, но это постоянное молчание начинало действовать на нервы. Это ненормально для трёхлетнего ребенка. Бог свидетель, она делала всё возможное, чтобы вырастить этого мальчишку нормальным человеком.
Тем временем Дадли снова успокоился и жевал последний из своих шоколадных футбольных мячиков: его истерики в основном заканчивались так же быстро, как и возникали. И снова Петуния поразилась разнице между двумя детьми. Дадли был здоровым мальчиком с круглым розовым личиком, обрамлённым светлыми волосиками, а голубые глазки напоминали маленьких ангелочков-херувимчиков,
которых так часто изображают на открытках. Он много смеялся, и тогда всё его лицо, казалось, светилось. Было радостно наблюдать, как он растёт, как восторгается, когда получает лакомство или новую игрушку.
Гарри был другим Бледное, тощее существо, с крысиным гнездом волос на голове и костлявыми, паучьими руками, так не похожими на милые маленькие лапки Дадли. Глаза, мрачные зелёные озёра, всегда наблюдающие изучающие. И конечно же, этот ужасный шрам. Одному богу известно, что думали люди о том, как он его получил. Когда её спрашивали, Петуния поспешно рассказывала об автокатастрофе, но видела, что ей не верили. Да и кто бы их осудил? Любой, у кого есть глаза, видел, что шрам был нанесён намеренно.
Вернона не было дома в день инцидента с печеньем, и поначалу Петуния решила ничего ему не говорить. Нет смысла волновать его понапрасну, не так ли? Достаточно того, что одному из них приходится ежедневно сталкиваться с подобными вещами. Однако в ту ночь, лёжа в постели и прислушиваясь к вою ветра за окном, она никак не могла заснуть. Как он это сделал? Неужели замок открылся сам по себе, а затем снова заперся по собственному желанию? Или он просто прошёл сквозь двери, как призрак? Неужели печенье упало с полки, как только его заметили эти странные зелёные глаза? Это казалось нелепым, из тех вещей, что показывают в кино, но так или иначе это произошло произошло прямо в её доме, на её кухне. Она судорожно сжала простыни. Это может случиться снова. Возможно, он прямо сейчас выходит из чулана, поднимается по лестнице не как обычный ребёнок, с трудом взбираясь на каждую ступеньку, а скользит. Парит в воздухе.
Цепенея от этой мысли, Петуния перевернулась на спину и растолкала Вернона, просто чтобы больше не лежать без сна в темноте, воображая себе то, что ни одному нормальному человеку и в голову не придёт. К сожалению, Вернон заметил, что что-то не так, и она, просто чтобы выговориться, наконец рассказала ему всю историю.
Оглядываясь назад, она жалела, что сделала этого. Вернона такая новость не просто шокировала и выбила из колеи он пришёл в ярость. Не обращая внимания на протесты жены, он схватил халат, спустился вниз, распахнул дверцу чулана и вытащил перепуганного Гарри в коридор.
Петуния осталась наверху, стараясь не прислушиваться к звукам ударов ладони по голой плоти и надрывному, отчаянному плачу ребёнка. Через некоторое время Вернон вернулся в спальню, без единого слова оделся и вышел из дома. Петуния знала, что он отправился в паб и вернётся не раньше рассвета. Как можно тише она спустилась до половины лестницы и прислушалась. За запертой дверцей чулана она уловила слабые всхлипывания и бормотание, хотя слов разобрать не смогла. В голове снова замелькали образы: шепчущий под нос мальчик и рухнувший на улице Вернон шёпот, и дом, охваченный пламенем