Я заглянул в пластмассовое ведро рядом с Альмой в нем были отруби, которыми кормят поросят и коров. Стало ясно для жителей фермы держать собаку на привязи в порядке вещей; у них собака не член семьи, а сторож.
Уезжал я в скверном настроении жизнь Альмы оказалась далеко не «райской». «Но все-таки, размышлял я, она живет в доме, в тепле, и Нина Ивановна выгуливает ее, и, наверняка, разговаривает с ней, а не только отдает команды. Возможно даже Нина Ивановна любит Альму, но на свой птичий манер, без всяких нежностей так относятся к привычной, но не очень ценной вещи, которую если и теряют, то особенно не огорчаются. Таким людям, как Нина Ивановна, не дано понять, что у Альмы тоже есть душа и, несомненно, более чувствительная, чем у самой птичницы».
Да, ребята, неизвестно что лучше для «граждан собачьего племени»: спокойная, безбедная, но однообразная жизнь, без общения с сородичами, без романтических приключений, без воспитания потомства, или свободная жизнь, с постоянными поисками еды и ночлега, со многими опасностями (бездомные собаки редко живут больше трех-четырех лет, чаще попадают под машины или их отлавливают собаколовы).
Глава четвертая. «Птичница» показывает свое истинное лицо. Сторож Тихон и несчастные охранники грядок
Нина Ивановна оказалась дома, но, как только она открыла дверь, я увидел Альмы в квартире нет. Тревожное предчувствие охватило меня.
Понимаете Альма у Тихона, начала объяснять Нина Ивановна, без всякой улыбки, растерянно, сбивчиво. Тихон бывший муж моей сестры. Он работает сторожем в дачном поселке
Почему она у него?
Так получилось, Нина Ивановна опустила голову.
Как?! глухо спросил я. Где живет этот Тихон?
В соседнее доме На первом этаже. Шестая квартира.
Я повернулся и, не прощаясь, быстро направился к соседнему дому.
На звонок в шестую квартиру долго никто не выходил, но главное не было слышно лая, и в меня вселилась тревога. Наконец, послышался кашель, шарканье, и в двери появился низкорослый бородатый мужичок, явно выпивший.
Ты Тихон? спросил я.
Мужичок кивнул.
А где Альма? уже строго спросил я, предчувствуя, что разговор будет не очень приятным.
А тебе зачем знать? буркнул мужичок.
Пока я втолковывал ему, что являюсь представителем «Общества защиты животных» и что обязан видеть Альму, он пощипывал бороду; потом пробормотал:
Собака где и положено ей быть. Раз надо посмотреть, пойдем, покажу.
Он привел меня на окраину птицефермы. По пути я спросил:
И давно Альма у тебя?
С зимы. Как свояченица привезла из города.
Понятно, процедил я. Мне сразу стало ясно, почему «птичница» просила звонить перед приездом она приводила Альму от этого Тихона. Но зачем столько времени врала? Впрочем, ясно зачем такому, как Тихон, Альму я не доверил бы.
Вот так, ребята. Не всегда улыбки бывают искренними. Иногда за ними скрываются негодяи.
Мы пришли к пустырю на склоне оврага. Сразу скажу там меня ждало неприятное зрелище. Вдоль оврага тянулись полуразвалившиеся сараи и крохотные огороды (две-три грядки), все огороженные досками, разными железками, проволокой. И, представьте себе, каждый из этих клочков земли охраняли собаки. Красивые собаки одна лучше другой,
некоторые породистые сидели на цепи около будок, сколоченных из овощных ящиков. Вид у собак был унылый, подавленный, они даже не лаяли на нас. Все понятно просиди-ка вот так всю жизнь на цепи! Мне сразу вспомнился Сервантес: «Самое большое несчастье несвобода».
Что они охраняют? спросил я у Тихона.
Как что? Урожай! Тихон хмыкнул и посмотрел на меня, как на полного профана в вопросах загородной жизни.
Через несколько шагов он кивнул на последний участок:
Вон она!
Среди кустарника виднелась большая картонная коробка, покрытая фанерой; из этой «конуры» сиротливо выглядывала Альма еще более худая, чем месяц назад, голова понуро опущенная, взгляд тусклый, безучастный. Увидев нас, Альма обеспокоено вскочила, хотела подбежать к загородке, но не смогла натянулся «поводок», двухметровая толстая веревка. На Альме даже не было ошейника, его заменяла все та же веревка, завязанная на шее узлом.
Ты что ж, не мог ей купить ошейник, нормальный поводок? бросил я Тихону.
А на кой он? Тихон снова посмотрел на меня, как на профана, но уже в отношении к собакам. Она все время на воле, я с ней пять раз в день обхожу дачный кооператив. Вон поселок, он кивнул на летние домишки невдалеке. Я там сторожем работаю.
Отодвинув «калитку» (дырявую крышку стола), я подошел к Альме. В смятении она заскулила, стала лизать мне руки она так нервничала, что дрожала всем телом, в ее глазах был испуг и тоска, и боль. Я нагнулся и шепнул ей в ухо:
Потерпи, девочка, еще немного, я заберу тебя отсюда, найду тебе нового хорошего хозяина.
Не волнуйся, подал голос Тихон. Ей здесь неплохо живется. Из столовой приношу ей кости
Я только усмехнулся, поскольку уже твердо решил по возвращении в город звонить в «Общество защиты животных», брать телефоны настоящих любителей собак. Но, если бы я знал, чем все закончится, забрал бы Альму в тот же день.