Социальные отношения лишь тогда могут считаться постиндустриальными, когда они качественно отличаются от индустриальных и доиндустриальных. Эти различия будут так же велики, как между аграрным обществом Средневековья и индустриальным обществом модерна. Соответственно, и переход к новым общественным отношениям («третья волна») является не менее масштабным явлением, чем переход от традиционного общества к индустриальному, сопровождавшийся беспрецедентными социальными потрясениями.
Если новое общество не вариант индустриального, то будут преодолены важнейшие черты прежней формации: специализация будет вытесняться многофункциональностью, воспроизводство по шаблонам креативностью, вертикальные формальные отношения управления сетевыми горизонтальными неформальными связями, бюрократическая государственность гибким информационным управлением и самоуправлением.
Исходя из различий с индустриализмом можно предположить так же такие параметры нового общества, как демассовизация и деиерархизация цивилизации, деконцентрация производства и населения, резкий рост информационного обмена, диверсификация деятельности, установление непосредственных (не опосредованных рынком и бюрократией) связей производителей и потребителей, полицентричные, самоуправленческие политические системы, экологическая реконструкция экономики и так далее.
Речь идет о переходе от управления к согласованию, от штамповки к творчеству. И лишь очень примитивное сознание отождествляет информационное общество с информационно коммуникационными технологиями. Это то же самое, что путать капитализм с телефоном.
Гиганты мысли, пишущие речи президенту, отождествляют информационное общество именно с технологиями: «В XXI веке главная ставка делается именно на развитие информационно коммуникационных технологий. Этим все сказано». Все сказано, ничего не добавить. Нужны технологии, а общество менять не нужно. Только вот одно без другого не получится. Хотели утереть нос GPS «ГЛОНАССом». Но не очень то работает «ГЛОНАСС» у папуасов. Нужно что то в обществе исправить, чтобы производить качественные технологии.
Но беда в том, что и Запад, у которого GPS работает, еще не достиг показателей информационного общества. Ядро его производства вполне индустриальное, основанное на жесткой специализации и стандартизации (критерии индустриального общества), а массы лишних для индустрии людей направляются не в сектор информационной продукции, а в сервис, то есть в доиндустриальную сферу.
Однако опыт показывает, что производство новой информации требует более гибких форм управления, большей автономии производителя творца, чем это принято в жестко управляемой индустриальной организации. Но инерция прежней бюрократически капиталистической системы пока не позволяет в полной мере раскрыться потенциалу новых тенденций.
Это значит, что переход к постиндустриальному обществу на Западе только начался и далек от завершения. А для таких межформационных переходов типичны социальные и экономические потрясения. Западная пропаганда утешает себя тем, что переход уже произошел где то в последней четверти ХХ века и ничего уже не будет существенно меняться в XXI столетии, дескать, наступил «конец истории».
Этот пропагандистский трюк также основан на подмене общественных отношений технологиями, хотя и несколько более тонкой.
Варварам объясняют, что для производства «штучек» нужно встроиться в систему глобализма, освоить ее стандарты и свое место в разделении труда. Это ближе к истине, потому что глобализированная мировая фабрика, используя уже возникшие в зоне «процветания» элементы постиндустриальных отношений, может производить технологии, остающиеся предметом зависти для полуфеодальных наследников полуразвалившейся советской индустрии.
Но, если бы дело было только в том, чтобы скопировать западный либерализм, можно было бы совершить ради «штучек» какую нибудь оранжевую «революцию сверху», поменять Ходорковского и его гонителей местами, пасть ниц перед Западом и молить научить нас информационному обществу. Беда в том, что и на Западе оно развивается только в виде отдельных элементов и весьма нестабильно. И лишь за счет ресурсов «третьего мира». Не может весь мир жить по западному ресурсов не хватит. Но периферия мира может жить по установленным стандартам, закрепляющим за каждой страной ее место в периферийном разделении труда. Именно такое разделение и позволяет уродливому древу современной экономики порождать золотые плоды элементов постиндустриального общества и технологические прорывы в индустриально развитых странах, к которым Россия не относится. В этих условиях худший путь это зависимая интеграция в глобализированную систему, переживающую острый кризис.
Но гвоздь программы нанотехнологии. Очень современно, а результат виден только в микроскоп. Только к этому «микроскопу» посторонних не подпускают. По определению, нанотехнологии это техника размером с молекулу, а не все, что имеет такой размер. Пиарщики под нанотехнологиями могут понимать и химические реакции, и физические эффекты, которые человечество применяет уже давно. Создать промышленность нанотехнологий задача, сопоставимая с созданием атомной бомбы и полетом в космос в середине ХХ века. Для этого нужно развить целые смежные отрасли, а практическое применение может и не окупить затрат. Если бы Россия действительно решила завалить мир реальными нанотехнологиями, то от нас всех требовали бы трудовых подвигов, как в СССР 1950х. Однако этого не происходит в гнилой социальной системе все уходит в распил и в пиар.