Конечно
же, для посторонних она простая лаборантка, которую доктор Лейхенберг милостиво посвящает в тонкости своих рецептов и исследований, чтобы «юное дарование могло совершенствовать навыки и стать со временем сносной преемницей в его нелёгком деле». Лейхенберг же зачастую оказывается «слишком занят другими ключевыми этапами проектов» или просто «проявляет благородное доверие калеке, которую подобрал с улицы, чтобы дать ей работу и кров». По сути же, начальник просто прячет свою некомпетентность, взвалив всю работу целиком на Пенни. Втайне ото всех он советуется с нею за закрытыми дверями о каждом новом этапе в исследованиях, где задействованы волшебные эликсиры: что из себя должен представлять конечный напиток, какие для него нужны ингредиенты и как, по мнению Пенни, действие отваров будет сочетаться со свойствами артефактов самого Лейхенберга.
В принципе, небольшая часть сотрудников лаборатории может если не знать наверняка, то догадываться, что их босс не блещет в данной сфере: всё же, как он ни притворяется, но абсолютно идиотские замечания, которые из него нет-нет да прорываются, дают понять любому сведущему в варке зелий, что здесь что-то нечисто. Даже если Лейхенберг, по взгляду Пенни понимая, что сморозил глупость, начинает смеяться и громогласно заявлять, что «это была проверка того, как внимательно вы все меня слушаете». Если бы Пенни думала, что он последует её совету, то наверняка порекомендовала бы Лейхенбергу вообще прилюдно не раздавать ценных указаний в этой области, но она молчит, понимая, что это бесполезно: слишком уж Лейхенберг любит поучать других. Впрочем, сотрудники всё равно дружно делают вид, что так и надо, очевидно, готовые сколько угодно закрывать глаза на его откровенное лукавство, чтобы удержаться на своих рабочих местах.
При этом Лейхенберг умудряется при каждом удобном случае подчеркнуть то, как зелена и неопытна его лаборантка, которую он лишь по доброте душевной «подтягивает в искусстве зельеварения». Аспидам, во всяком случае, он говорит именно это, попутно соловьём заливаясь о своих высочайших достижениях и своей бесконечной благодетели.
Пенни давно смирилась с ролью ширмы, её это совсем не трогает. Зельями она начала заниматься не из-за мечтаний о блестящей карьере, о которой можно было бы сейчас горестно вздыхать. Нет, она просто любит эту науку сколько себя помнит, любит страстно, неистово и абсолютно взаимно зельеварение с младых ногтей легко и охотно поддаётся ей, как волшебный единорог ластится к её уверенным рукам, получается во всех аспектах, включая всевозможные эксперименты. В школьные годы Пенни даже умудрилась сделаться и остаться таковой с течением времени любимой ученицей самого строгого преподавателя, Северуса Снейпа а это уже говорит о многом. К сожалению, судя по всему, сам профессор Снейп погиб в Битве за Хогвартс. Он был посмертно признан предателем и шпионом Дамблдора, оттого мемориальной доски в его честь не найти ни на площади, ни в Косом Переулке, ни в Министерстве в отличие от других павших Пожирателей. Нет у её наставника и места на кладбище, которое можно проведать: всех сторонников Ордена Феникса, насколько Пенни знает, сожгли в общей куче мёртвых тел. Неизвестно даже, что сталось с пеплом. Для Аспидов неверность Снейпа их идеалам это повод плеваться при упоминании его имени, для Пенни же слабое утешение, что любимый учитель и зельевар, на которого ей хотелось равняться в школьные годы, был с нею когда-то на одной стороне. Впрочем, всё это сейчас неважно в ту ночь погибло очень много людей, а в последующие десять лет и того больше. Всех их постигла одна участь грязные сутолоки, опороченное имя и безвестная могила, если таковая вообще была. Думать обо всём этом больно, поэтому Пенни старается не думать.
И всё же, как ни пытается, она не может избавиться от одного простого, глупого желания. Хоть на день, хоть на часок, но вернуться назад, в прошлое. Вновь посидеть за партой и от души насмеяться, вдыхая пары Веселящего зелья. Опять пробежаться по залитым ярким витражным светом коридорам Хогвартса на третьем этаже, послушать чудесную мелодию, что наигрывал юный бард на картине, висевшей в холле Библиотечной башни, пообедать лучшим в мире пирогом с почками в Большом зале, всласть накричаться и наулюлюкаться на квиддичных трибунах Но самое главное вновь увидеть друзей и близких всех тех, кого у неё отобрали. Просто обнять их.
Однако этому не суждено сбыться даже во снах. Сны почти всегда оккупируют кошмары. Реальность, впрочем, не лучше.
Работа в лаборатории редко становится отдушиной. Уж точно не в такие моменты, когда Пенни приходится изготавливать мази, разъедающие кожу, или настаивать эликсир сумасшествия.
Ей невообразимо гадко быть к этому причастной. Впрочем, Пенни прекрасно понимает: даже если бы Мангустам не нужно было, чтобы она оставалась шпионить здесь, даже если бы она каким-то чудом нашла способ уйти от Лейхенберга, сбежать отсюда без палочки и почти без денег, то на её место тут же подыскали бы другого «лаборанта». Скорее всего, нашли бы кого-то куда менее принципиального и далеко не такого талантливого а этот новый сотрудник может и не захотеть или же просто не суметь продолжить её дело: раз за разом устраивать незаметный саботаж, на котором Пенни, ввиду её виртуозных умений, никто не может подловить. Ибо, пусть это и не снимает с неё вины за участие в разработках всякой гадости, Пенни всегда старается помочь как умеет: начиная от намеренного снижения пагубного влияния кислотной мази на эпидермис будущих жертв, кончая сокращением срока действия ядов и вредоносных эликсиров.