Этот гад душил её!
Пенни с горечью вспоминает о том, как отреагировала тогда. Как смотрела на дрожащую от асфиксии Парвати и думала: нынче никто не в безопасности. Даже любимица Аспидов. И у неё шансов погибнуть от загребущих рук представителей новой власти так же много, как и у любого другого, лишённого палочки.
А потом Пенни подумала о Беа. Сестрёнку задушили точно так же в самом начале, когда лордовы порядки ещё только устанавливались. Неизвестные грубо надругались над Беа перед тем, как выдавить
из неё жизнь. Видимо, привычки Аспидов за десять лет совсем не изменились.
Беа была немногим старше Парвати.
Оставь её в покое, немедленно! Пенни сама не ожидала от себя такой смелости. И лишь задним умом понимала: всё-таки это шевелились именно её губы и это именно её хриплый голос прорезал полутьму коридора.
Мерлин, какой же дурой она была! Пенни до сих пор на все лады ругает себя за это.
Ибо отчётливо помнит, что случилось дальше. Всполох чар и вот она уже летела спиной назад, прямо в стену. Свалившись на пол, она успела лишь прикрыть лицо от взмаха магического хлыста. Пенни до сих пор не может думать без содрогания о том, как было страшно, как воздух мгновенно пропитался матом и яростью разозлённого Аспида, как ударом заклятья ей рассекло щёку, предплечье, как позвякивала пряжка на ремне Лестрейнджа, который тяжёлым чеканным шагом подходил к ней. И чем ближе он подходил, тем отчётливее становились его ругательства, в какой-то момент сумев заглушить даже звон в её ушах.
«за своим грязным ртом! Сука тупорылая!»
Вспышка света сияние глаз кобры, и Пенни подняло в воздух, чтобы уже в следующую секунду вновь швырнуть оземь. Прошёл почти год, а она всё ещё с лёгкостью может воскресить ощущения того, как раскалывалась от ушиба голова, как плыл и множился перед глазами коридор, как вязал во рту металлический привкус крови. И ту смесь шока и разочарования, которую испытала, услышав издевательский хохот Парвати.
«Ой, да это ж моя юродивая соседушка! Ну, та тормознутая «пробирка», про которую говорил Лейхенберг. Не обращай ты на неё внимания, Басти, милый! Говорят, ей мозги поджарило покрепче, чем рожу, но хоть зелья варит что надо. Хотя, казалось бы, удивительно, ведь такая дура набитая. Плюнь, давай-ка лучше продолжим»
В памяти не сохранилось, что на это ответил Лестрейндж. Пенни так и не поняла, говорила ли что-то ещё Парвати. Зато в ушах до сих пор звенит их смех его и её, который всё звучал и звучал, даже после того, как любовники в обнимку прошагали мимо и с оглушительным треском захлопнули за собой дверь квартиры, оставив израненную Пенни ничком лежать на полу. Вскоре стоны Парвати возвестили о том, что они и впрямь продолжили. На этот раз через стену отчётливо различались шлепки ладони о плоть и довольное женское повизгивание слышать это было особенно противно, ведь, судя по звукам, Парвати явно нравилась экзекуция в исполнении её «милого» Лестрейнджа.
Пенни не забыть тех чувств, что она испытывала, поднимаясь на ноги, избитая и униженная, будто бы оплёванная. О, она жутко злилась на себя за то, как наивно поверила, что профурсетке угрожает хоть какая-то опасность! До сих пор злится. В одном, как видно, Парвати оказалась права: Пенни действительно дура набитая. Доковыляв до квартиры и обработав кровоточащие порезы, Пенни ясно осознавала, как сильно ошиблась, посчитав, что Парвати хоть чем-то похожа на таких, как она сама. О нет, в отличие от подобных Пенни, этой бояться нечего. Она-то выживет в любых условиях и везде умудрится устроиться с комфортом.
Пенни прекрасно выучила тот урок. Поэтому старается больше не натыкаться на Лестрейнджа. И ни во что отныне напрямую не вмешивается. Куда лучше и полезнее через штаб помогать людям, действительно нуждающимся в её помощи.
Сталкиваясь в коридорах с Парвати, Пенни делает вид, что её не видит. Впрочем, Парвати делает то же самое.
* * *
В научном сообществе Новой Магической Британии профессор Лейхенберг считается выдающимся практиком и талантливым артефактором. И действительно, совмещать магловскую инженерию, физику и искусство зачарования волшебных предметов у него получается весьма недурно. Однако большинство его изобретений и экспериментов содержит этап зельеварения, в котором Лейхенберг разбирается так же «хорошо», как пикси в сортах вина. И это, конечно, кажется Пенни абсолютно нормальным, ибо нельзя уметь всего на свете. Проблема заключается в том, что раздутое эго Ганса Лейхенберга не позволяет ему признать эту простую истину перед другими людьми. Возможно, даже перед самим собой. И он без зазрения совести носит ещё и звание мастера-зельевара, вдобавок к заслуженным регалиям невзирая на тот факт, что его познания в области стремятся к нулю. Именно поэтому он в своё время и «пригласил» Пенни присоединиться к его команде. Ей до сих пор неприятно вспоминать о том, как первая же их встреча началась с шантажа. «Либо вы идёте к нам, либо ваше тело украсит собою эшафот на площади Чистой Крови», разве что чуточку более завуалированно. Впрочем, как бы омерзительно это ни звучало, Пенни на тот момент уже достаточно узнала о порядках Аспидов, чтобы понимать: исполнить свою угрозу Лейхенбергу вполне по силам.