Эрика с досадой шлёпнула чашкой о столешницу, слегка расплескав кофе.
Неужели Дашка завидует? Её образованию, её интеллектуальной работе и статусу журналиста?
Нет, глупости конечно. Хоть Дашка и не училась в универе, зато помогает матери «тянуть» пекарню-кафешку, которая когда-нибудь перейдёт к ней.
Эрика с Дашей были знакомы с раннего детства, ходили в один садик и в одну школу, сидели вместе за партой, посещали одни и те же кружки. А потом их дружба поостыла Эрика поступила в университет на журфак и уехала, а Даша после училища впряглась «в семейный бизнес» и прочно завязла в нём.
Да успокойся! Филипповна толком ничего не разглядела. Ей не позволили ничего рассмотреть. Общалась она только с помощницей «крысой без возраста» по её словам. Та всё время торчала рядом, пока бабка убирала. Наверное, знакомый предупредил, что Филипповна излишне любопытна. Хозяйку она увидела мельком, уже уходя. Ну, и сразу рванула к нам.
И что в ней такого необычного?
Фиг знает. Филипповна говорила в основном про глаза. Мол, только взглянула и всё! Стала проваливаться в них падать в какую-то бездонную воронку. В черноту и холод. А когда пришла в себя, обнаружила, что стоит на улице. Ну, и побежала к нам. Она еще что-то про огоньки говорила. Вроде бы те по углам прыгали или летали. И лапы еще из-под пола лезли лапы, мешали убирать, пытались прихватить за штанины Даша рассмеялась. Ты же знаешь эту любительницу приврать! То подполянник у неё сметану потырил, то шишиморка шаль до ниток расплела, то феи жужжали под ухом, мешали спать, досаждали по ночам жалобами на алкаша-соседа. Вот и вчера придумала очередной повод, чтобы у нас задержаться. Охала, ахала, но не забывала подъедать пирожки да заливать в себя чай.
Нина Филипповна жила на одной улице с Эрикой и Деей. И при бабушке часто наведывалась в гости. Наговорившись и напившись чая, она, бывало, придрёмывала в любимом бабушкином кресле, чем вызывала безудержное веселье сестер.
Всё ещё весьма шустрая и бодрая для своих восьмидесяти лет старушенция подрабатывала по случаю уборщицей и считалась главной собирательницей сплетен в их городке. Если бы Даша позвонила вчера и рассказала про её визит в ателье, Эрика бы уже успела с пристрастием расспросить Нину Филипповну о его хозяйке. А теперь придётся ждать до вечера. Старуха, конечно, была склонна к преувеличениям и любила приврать, но такая информация всяко лучше, чем полное неведение.
Вот же досада! Эрика даже не попыталась скрыть разочарование, и Дашка снова пододвинула ей булочку.
Да не переживай ты так! Видишь, у них движуха пошла. Девица явилась. Мужичок хозяйничает. Всё у тебя получится. Задашь все свои вопросы и напишешь статью.
Мне главное сделать фотографии. Подснять обстановку. Мастерскую, приемную. И чтобы владелица попозировала, сказала пару слов про открытие. А основную текстовку я придумаю и без неё.
Всё ты подснимешь. Не переживай пожалуйста. Даша неохотно поднялась, завидев сразу несколько посетителей. Всё, я работать. А то мать сожрёт. Увидимся.
Давай. Я тоже попытаю удачи.
Эрика подхватила рюкзачок и вышла на улицу.
Холодный ветер немедленно разметал волосы, заставил запахнуть курточку и пожалеть об оставленной дома шапке. Солнечный свет, ослепляя, скользнул по глазам, и Эрика зажмурилась.
И это декабрь! Время сумрака и туманов! Время снегопадов и долгих темных вечеров!
Где-то ведь декабрь и правда такой уютный и настоящий! только, к сожалению, не в их городишке.
Погода здесь была совершенно иной: перепады от ночных морозов до плюсовых дневных температур, ветер (сухомень, как называла его бабушка), гоняющий пыль
по тротуарам и дорогам. И солнце, зависшее огненным раскаленным блином на безоблачном синем небе!
От подобной погоды на душе становилось тоскливо и гадко. Эрика застывала, закукливалась и жалела, что не может погрузиться в спячку до весны.
Не радовали её и предстоящие праздники, хотя каждый год сестра продолжала наряжать ёлку с обязательными сюрпризами, красиво сервировала стол, готовила вкусный ужин на двоих. Дея старалась сохранить традицию, хотела, чтобы всё в их маленькой семье оставалось как раньше. При бабушке. Но для Эрики время разделилось на «до» и «после», и Новый год с Рождеством не вызывали больше никаких чувств.
Пока она раздумывала, стоя возле двери в ателье, с витрины отдёрнули полог, и там засияла сказка.
Еловые лапы в огромных хрустальных вазах помещались параллельно друг другу. Их украшали стеклянные шары, внутри которых крутились и опадали снежинки; золоченные орехи поблёскивали круглыми боками; мягко подрагивали на кончиках иголок сосульки из фольги; легонько покачивались и позвякивали серебряные колокольцы. Пряничные фигурки зверей, хлопушки, заснеженные домики, феи в белых одеждах, причудливые существа из перьев и ваты кого здесь только не было! И между этими чудесными композициями возвышался деревянный торс портновского манекена на подставке-ноге, облаченный в воздушное платье.
Невесомое и кружевное, длинное и многослойное, переливающееся жемчужно-розовым блеском платье выглядело совершенным. А за спиной его раскинулись белые крылья, будто сотканные из облаков!