Я не могу ее голос сорвался. Ту песню. Про подвал.
Джейк изучающе посмотрел на нее, затем кивнул на лестницу:
Идем.
Он поставил перед ней стакан виски (впервые за три дня не пиво) и гитару.
Спой.
Я же сказала, что
Спой, его голос не терпел возражений. Не для них. Для себя.
Первые аккорды дались словно ножом по горлу. "Я пела тогда для стен, покрытых плесенью" голос сломался на том же месте. Ава сжала гитару так, что струны впились в пальцы.
Почему больно? спросил Джейк, не давая ей остановиться.
Потому что она выдохнула, потому что тогда я верила, что это временно. Что однажды я выберусь. А теперь
А теперь ты боишься, что вернешься туда?
Молчание.
Нет, Ава внезапно осознала. Я боюсь, что уже вернулась.
Глава 4
Боль это не враг. Это топливо.
Он заиграл что-то не ее мелодию, но похожую. Грубый, неотшлифованный блюз.
Это я написал в тюрьме, сказал он просто. Первый раз, когда меня посадили за драку в баре.
Ава подняла глаза:
Ты
Мы все носим свои подвалы внутри, Стерлинг. Вопрос закроешься там или используешь как сцену.
Дым встретил их первым густой, сладковатый, въедливый. Он висел в воздухе сизой пеленой, перемешиваясь с запахом дешевого парфюма и пивного пота. Ава моргнула, привыкая к резкому свету после подвальной полутьмы.
Зал, еще час назад пустой, теперь напоминал раскаленный котел. Люди толпились у бара, давились в проходах, сидели на подоконниках. Все ждали. Ждали ее.
Первым ее заметил тощий блогер в очках с фиолетовыми линзами. Его айфон блеснул в свете неона, как лезвие.
Ава Стерлинг! он прорвался сквозь толпу, тыча камерой ей в лицо. Правда, что твой муж подал в суд за нарушение контракта? Ты лишишься всех гонораров?
Камера поймала ее лицо крупным планом без макияжа, с красными прожилками на белках глаз, с едва заживающим синяком на скуле.
Джейк шагнул вперед, закрывая ее своим телом. Его татуированная рука уперлась в грудь блогера:
Отвали.
Но Ава сама отстранила его. Она подошла к наглому пареньку так близко, что видела прыщик у него на носу и размазанную надпись на его футболке "I Pop Diva".
Спросите-ка лучше моего бывшего мужа, ее голос звенел, как разбитое стекло, сколько он платил судьям в прошлом году, чтобы замять дело о взятках в Kingsley Tech?
Тишина. На секунду.
Потом зал взорвался. Кто-то засвистел, кто-то закричал: "Браво!", а блогер побледнел и начал лихорадочно тыкать в экран:
Э-это будет в моем тиктоке через пять минут!
Ава повернулась к Джейку. Впервые за эти дни она чувствовала не ярость, не боль силу.
Сегодня я спою ту песню. Про подвал. Она провела языком по потрескавшимся губам. И еще пять новых.
Джейк изучающе смотрел на нее, затем неожиданно протянул руку. Его пальцы, грубые и теплые, поправили разорванный рукав ее футболки тот самый, что порвался вчера, когда она впервые пела без прикрас.
Теперь ты начинаешь понимать, он усмехнулся, и в его глазах было что-то новое. Не вызов. Гордость.
Где-то в толпе вспыхнула вспышка еще один репортер. Кто-то крикнул: "Это же та самая песня из твиттера!"
Ава глубоко вдохнула. В воздухе пахло дымом, пивом и правдой.
Она шагнула к сцене.
Она начала ту песню. Про подвал. Про крыс, шуршавших за тонкими стенами. Про гитару с треснувшей декой, которая была ее единственным другом.
"Я пела тогда для стен"
Голос не дрогнул. Не сорвался. Он звучал иначе не срывающийся шепот отчаяния, а низкий, грудной вокал, наполненный странной благодарностью.
Ава закрыла глаза и увидела не грязь и страх, а себя семнадцатилетнюю, голодную, но свободную. Ту девчонку, которая верила в музыку больше,
чем в еду.
Пальцы, вчера кровоточившие от струн, теперь легко скользили по грифу. Тело, обычно зажатое в ожидании боли, раскрылось плечи расправились, спина выпрямилась.
Она пела про холодные ночи в той "Хонде", но теперь в памяти всплывали и другие детали: запах дождя, стучащего по крыше, первый луч солнца, будивший ее на рассвете и старика-соседа, иногда подкармливавшего ее пирожками.
Последний куплет "Я продала душу за хрустальные люстры" она спела не с горечью, а с иронией.
Внезапное осознание ударило ее.
Она больше не та девочка из подвала. Но и не "Ава Стерлинг" из глянцевых обложек. Что-то третье.
Тишина. Потом взрыв аплодисментов. Но Ава смотрела только на одного человека.
Джейк стоял у бара, скрестив руки. Он не аплодировал. Просто кивнул один раз, коротко, будто говорил: "Наконец-то ты это увидела".
В подсобке она трясущимися руками наливала себе воду. Не потому что боялась. Потому что понимала.
Боль не исчезла. Она переплавилась. Стала топливом. Стала силой.
Дверь скрипнула. Вошел Джейк.
Ну? он прислонился к косяку.
Ава повернулась к нему. Впервые за многие дни улыбнулась по-настоящему.
Завтра, сказала она, я напишу новую песню.
Лунный свет, пробивавшийся сквозь полузакрытые жалюзи, рисовал на дубовых панелях кабинета призрачные полосы. На массивном столе из черного дерева, рядом с хрустальным бокалом, где на дне засохло пятно тридцатилетнего виски, мерцал экран MacBook Pro. Синее свечение подчеркивало морщины у рта Дэниела, которые раньше были заметны только при ярком солнечном свете.