Посмотри на дым.
Верно, сказал Пьерсон, он там гуще.
Александр поднялся на ноги.
Черт! процедил он сквозь зубы. Только бы Дьери
Как раз в эту минуту перед ним возник сам Дьери, правда с пустыми руками, зато в самом веселом расположении духа. Он хохотал, хохотал так раскатисто, что щеки и шея его беспрерывно тряслись, как галантир на блюде, которое кто-то встряхивал забавы ради.
Эй, голуби! сказал он. Ох, что со мной случилось!
Он помолчал, откашлялся.
Семидесятисемимиллиметровка, голуби!
Тут уж запрыгало и его обширное брюхо.
Так близко упало, что меня на землю швырнуло
Его душил смех, и он опять замолчал. Вдруг его шея раздулась, как чудовищное жабо, полиловела, потом опала, и послышались какие-то хриплые булькающие звуки.
Подымаюсь Цел! Совсем! Хоть бы волосок!
Теперь он как-то даже кудахтал. Смех вырывался из его глотки с каким-то почти непристойным шипением, как у ярмарочного «уйди-уйди», из которого выпускают воздух.
Но, уважаемые Котелок исчез! Ну прямо нигде его нету! Я повсюду ищу! Заглядываю под машины Даже на деревья смотрю!
Все это он проговорил с хохотом. Брюхо его тряслось, плечи судорожно подпрыгивали, шея и щеки дрожали, а за очками поблескивали глаза, холодные и пристальные, будто веселье, владевшее всем его крупным телом, не имело к ним никакого отношения.
Что за черт, думаю! Нет котелка! Нет, да и только
Майа отвернулся. От этого смеха ему всегда становилось не по себе.
Я тут же подумал: то-то Александр будет злиться
Три товарища стояли кружком, глядя на него. Вдруг Александр выступил вперед.
А что у тебя с рукой, Дьери?
С какой рукой? все еще смеясь, сказал Дьери.
Все трое уставились на него, и Дьери машинально проследил направление их взглядов. И сразу же перестал смеяться, кровь отхлынула от его щек. Он зашатался. Александр едва успел подхватить его за плечи,
Виски! крикнул Александр. Живо, виски!
Теперь Дьери был бледен как полотно. Верхняя губа подергивалась. Он глядел на свою руку. Рукав был весь красный, и капли крови, стекая, уже образовали у его ног маленькую коричневую лужицу.
Рука! Моя рука!
Да это ничего! сказал Александр.
Он поднес Дьери виски.
Моя рука! сказал Дьери.
Александр деликатно придержал его за запястье и вылил на рану остаток виски. Кровотечение не унималось, и Дьери смотрел на свою руку, на коричневую лужицу у своих ног, расплывающуюся на пыльной земле.
Моя рука!
Да стой ты прямо, сказал Александр, а то меня раздавишь.
Моя рука!
Уже говорил
А двигать ею можешь? спросил Пьерсон.
Дьери вместо ответа покачал головой. Его верхняя губа совсем наползла на нижнюю, и казалось, он вот-вот заплачет, как мальчишка. Жирные ноги дрожали не переставая.
Да ничего страшного нет, сказал Пьерсон, двигать ею можешь?
Черт тебя подери! сказал Александр. Да не наваливайся ты на меня так. Ведь раздавишь.
Вдруг Дьери начал стонать.
Моя рука! Рука! Рука!
Ну что твоя рука? сказал Майа. Можешь ею двигать. да или нет?
Могу.
Да стой же ты, черт! Раздавишь меня, ведь этакая махина.
По-моему, ничего страшного нет, сказал Пьерсон. Уже меньше кровоточит.
Сядь, сказал Александр, не могу я больше тебя держать. Раздавишь.
Пьерсон взял Дьери за запястье.
Сейчас я тебя перевяжу.
Нет, сказал Дьери с неизвестно откуда взявшейся энергией, отведите меня в санаторий.
Из-за этого? сказал Майа. Ты что, спятил?
Необходимо обработать рану, сказал Дьери. -Отведите меня в санаторий.
Ей-богу, спятил. У них в санатории и так дела хватает.
Тогда я пойду один, сказал Дьери.
Теперь он уже мог стоять без поддержки Александра. И стоял на ногах прочно.
Не надо преувеличивать, сказал Пьерсон. Из-за какой-то царапины!
Иногда и царапины бывают смертельными.
Теперь он был полон энергии.
Им в санатории и без тебя дела хватает.
Ну и пусть, сказал Дьери, раз вы меня бросили, пойду один.
Александр поднялся и подтянул пояс.
Ладно уж, сказал он, твоя взяла. Идем.
Он нерешительно оглянулся на фургон. Майа тоже поднялся.
И я пойду. Вдвоем уж как-нибудь дотащим
тело.
Не смей так говорить, сказал Дьери.
Александр снова тревожно оглянулся на фургон.
Я останусь, улыбнулся Пьерсон. Не беспокойся, я никуда не уйду.
Из-за царапины! бросил Майа через плечо.
Пьерсон глядел, как они удаляются втроем, Майа посередине. Александр такой здоровенный, а Дьери такой жирный, что Майа рядом с ними казался до странности тонким. Они вступили на территорию санатория и пошли по аллее. Потом завернули за купу деревьев и пропали из виду.
Внезапно Пьерсон почувствовал себя ужасно одиноким. Он вытащил из кармана трубочку, нерешительно посмотрел на нее, снова сунул в карман. Потом сел на свое обычное место, прислонился к ограде санатория. Он просидел так несколько минут и только сейчас заметил, что все время думает о грядущих неделях и месяцах. Затем он уперся локтями в колени, прикрыл ладонями лицо и начал молиться.
Дьери обернулся к Александру.
Вызовешь помощника хирурга Сирилли.
А кто это?
Знакомый врач.
А откуда ты его знаешь?
Вчера познакомился. Я оказал ему небольшую услугу.