Ладно, поговорим с каждым в отдельности. Но трогать его не советую: он парень не промах и, чего доброго
Сандро вскочил, словно его подкинули, и зло прорычал:
Заткнись, Гоги, не то и тебе перепадёт!
Ладно, ладно, пошёл на попятную Гоги. Ты настоящий Караман. Безвинного не обидишь, но и себя в обиду не дашь А всё-таки интересно, что за кулаки были у этого Карамана?
Откуда я знаю, какие у него были кулаки?
Гоги задумался, припоминая приключения и битвы Карамана, рассказанные ему другом, потом спросил:
Интересно, курил Караман или нет?
А как же! «Казбека» из зубов не вынимал! фыркнул Сандро.
Слушай, о папиросах заговорили, мне что-то покурить захотелось, оживился Гоги.
Погоди ты. Нельзя здесь курить. Лучше скажи, который теперь час.
Гоги извлёк из кармана огромный будильник.
Ну, ты даёшь!..
Ночь-то безлунная. На маленьких часах и не разглядеть, чего они показывают.
Лишний груз, да и ваши могут догадаться.
Ни о чём они не догадаются. Я их провёл: остановились, говорю, часы, к дяде Левану в починку, мол, отнесу. Мои старики знают, что твой отец умеет чинить часы.
Всё равно лишний груз Ого! Без десяти двенадцать. Гаси спичку увидят. Пора!
Да, но как ты собираешься перебраться на ту сторону? Перед сельсоветом, у моста, слишком светло, а в других местах не пройти: река взбесилась так, что даже твоему Караману её не одолеть.
Не беспокойся об этом я позаботился. Вот смотри Сам наточил.
Да, брат, хороша. Но ведь это пила, а не ковёр-самолёт?
Возле родника, ты знаешь, река сужается там русло не шире шести-семи шагов, а прямо над рекой стоит высоченный тополь. Он-то нам и нужен.
Неужели ты хочешь спилить такой тополь?
Много ты понимаешь! Не орех же это, в конце концов, чтобы о нём жалеть. Да и ветер его достаточно потрепал.
Ну, положим, мы спилим, только на что тебе этот тополь?
Ох, и глуп ты, однако! Он стоит на скате над обрывом. Надо его немножко подпилить,
в соседнем саду и сочные жёлтые груши и принюхивались, как ищейки. Прозвеневший звонок прервал их мучения, и они, галдя и толкаясь, вбежали в классы.
Немного погодя появились Сандро и Гоги. Они поздоровались с ребятами и сели за парты. К ним подошёл Вано Бердзенишвили. Хотел бы я знать, где вы пропадали вчера ночью. Пришёл к Сандро мне говорят: он у Гоги занимается. Я подался к Гоги, и на тебе его папаша чуть секачом меня не хватил! «Ты, говорит, не по хорошему делу сюда повадился, сбили моего мальчишку с панталыку! Книгу в руки не берёт».
Гоги усмехнулся.
В классе стоял визг и гвалт. Мальчишки срывали с девчонок банты, дёргали их за косы, перебрасывались шапками и как оглашенные носились по партам.
Сандро наклонился к Бердзенишвили и что-то прошептал ему на ухо. У Вано вытянулось лицо, глаза от удивления полезли на лоб. Он задрал голову, словно собирался чихнуть, и закричал:
Ура! Ур-а-а!.. Вот это да-а! и так как шапки на нём уже не было, он стянул с ноги ботинок и швырнул его вверх.
Вахтанг Мрелашвили, прозванный Снайпером за меткость в стрельбе из рогатки, с трудом пробился к друзьям. Узнав, в чём дело, он поднял правую руку и повелел:
Бант Лили ко мне!
Нугзар Гареджели сорвал с визжащей Лили бант и поднёс его Вахтангу.
Снайпер внимательно оглядел девочек и опять воздел руку.
Булавку Дали ко мне!
Гареджели тотчас исполнил приказ.
Вахтанг приколол бант к груди Сандро и объявил:
Награждается за верную службу во славу школы, звена и отечества!
Да тише вы! Разорались на весь свет! обозлился Гоги. Хоть святых выноси.
Снайпер вдруг сорвался с места и побежал к своей парте.
В дверях стоял учитель географии. Дети бросились по местам. Не поспел только один увлёкся рисованием у доски.
Учитель географии Сардион Аладашвили состарился на преподавательской работе. Ему уже не раз советовали выйти на пенсию, но старик и думать об этом не хотел. День, когда он не слышал шума и гомона детей, был ему не в радость.
Учитель медленно подошёл к столу, положил классный журнал и обернулся к доске.
На доске был нарисован лысый, носатый мужчина.
Учитель не сказал ни слова. Заложив руки за спину, прошёлся взад-вперёд перед доской, затем вернулся к столу и внимательно оглядел класс.
Класс насторожился.
Я немного опоздал, и вы, конечно, тут же воспользовались этим, сказал учитель. Чьё это рукоделие пусть встанет.
Класс молчал.
Лучше, если он признается сам. Вы же знаете, что от меня ничего не скроешь.
Класс молчал.
Значит, смелости не хватает?
Класс не реагировал.
Учитель выпрямился и внимательно поглядел на смуглого черноволосого мальчика, сидящего перед ним.
Ну-ка, Бачиашвили, пойдём-ка к доске, дорогой! ласковым голосом проговорил он.
Мальчик вышел к доске.
Ну-ка, дорогой, сотри это «прекрасное» творение.
Мальчик стёр с доски рисунок.
Ну-ка, теперь выйди из класса. И чтоб я тебя сегодня не видел! вдруг крикнул учитель, и морщинистое лицо его покраснело от натуги.
Бачиашвили вышел.
Класс облегчённо вздохнул.
Учитель подсел к столу и стал читать список.
Отсутствовало четверо учеников.