Действительно, поддержал его король, кто сказал, что простой народ должен тягаться с нами? Секретарь! позвал он.
Я здесь, ваше величество, секретарь занял место за письменным столом.
Пишите. Королевский указ. Всем, всем, всем. Горожанам, крестьянам, ремесленникам. Сим объявляем, что отныне правительство и придворные будут носить крупные рога, что является их привилегией. Если кому-то из простолюдинов вздумается заиметь рога, дабы сравниться с людьми знатного происхождения, он будет казнен без суда и следствия. Подпись, печать.
Ура нашему мудрейшему, справедливейшему королю! первым крикнул кардинал. Ура нашему рогатому правительству!
Далее, произнес король, и шум стих. Я учреждаю новый орден Золотого Рога и первым награждаю им министра иностранных дел, не растерявшегося в сложной политической ситуации и внесшего такое замечательное предложение. Думаю, меня не зря называют в народе мудрейшим и справедливейшим.
Слава нашему рогатому правителю, ура! воскликнул министр иностранных дел, поддержанный толпой придворных.
И еще, господа, прервал король аплодисменты и восторженные крики. Завтра я даю бал в честь такого выдающегося исторического события. Да здравствует самое рогатое правительство на свете, мууу!..
ОБИЖЕННЫЙ РОДНИК
Яркий солнечный свет освещал местность, где мы остановились. Нас окружали окаменевшие деревья и цветы. Да-да, именно окаменевшие. Зрелище было настолько странным и необычным, что мы не осмеливались даже прикоснуться к деревьям: в этом краю можно было ожидать любой неприятности.
Отдохнем немного и начнем искать исток родника, предложил я.
Постойте, вслушайтесь, вдруг насторожился Чикарели, я, кажется, слышу журчание воды.
Я прислушался.
Да-да, это точно вода.
Забыв о всякой усталости, мы пошли на звук. По мере приближения к истоку свет становился ярче, а небо чище и лазурней. Едва мы вышли из каменной рощи, как перед нами открылось пространство, по которому разливалась печальная мелодия. Мы, как зачарованные, слушали доносящуюся непонятно откуда мелодию и неотрывно смотрели на горизонт. Ее волшебные звуки уносили нас далеко-далеко, туда, где мы оставили самое дорогое дом, родных, друзей, работу, все-все
Я очнулся первым.
Это можно слушать без конца, а нам еще идти и идти, сказал я Чикарели.
Всю дорогу мелодия сопутствовала нам, становясь все четче и слышней. И вдруг перед нами открылась сказочная картина: мы увидели сидевшую на мраморном троне прекрасную девушку с синими, как небо, глазами. Ее волосы, подобно водопаду, спадали с плеч и уходили в недра земли. Мы замерли.
Кто ты, прекрасное дитя? прошептал я.
Не узнаете? Я Вода, дочь Родника.
Не может быть. Вот так встреча! воскликнул Чикарели и протянул ладонь, но Вода словно окаменела.
Чикарели отпрянул и испуганно посмотрел на меня.
Что с ней?
Вода, бесценная Вода, ради встречи с тобой мы прошли долгий и трудный путь. Пожалуйста, позволь мальчику утолить жажду, попросил я, опустившись на одно колено.
Но Вода не отвечала.
Чем мы провинились перед тобой? ласково спросил ее Чикарели.
Вы говорите, что ради встречи со мной прошли долгий и трудный путь, даже не подумав о том, что я уже много веков совершаю тот же путь ежедневно. А вы, неблагодарные люди, не смогли оценить этого.
Мы виновато переглянулись.
Вода грустно посмотрела на нас и сказала, невесело улыбнувшись:
Мой отец обиделся на людей и велел мне течь в недра Матери-Земли.
За что?
И вы еще спрашиваете, за что? Это я должна спросить у вас, за что вы так жестоко обращаетесь с тем, без чего не сможете прожить и нескольких дней. Веками я текла на землю ради того, чтобы люди жили и радовались. Я бежала к вам, поя луга и сады, беззаботно журча для того, чтобы ликовала природа, ликовали люди, дети. А вы даже не подумали о своих детях. По ночам я купала звезды, на рассвете ко мне приходили олени. Я помогала всем без исключения, никто не мог упрекнуть меня в безразличии, а вы, люди, обидели меня так, что отец запретил мне течь к вам.
Что сделали люди, ответь, прекрасная Вода.
Люди словно обезумели. Раньше они умели беречь меня, знали мне цену, а теперь их словно подменили. Они приходят ко мне с бутылками, наполненными какой-то мерзкой жидкостью, охлаждают, пьют эту жидкость, а потом бросают в меня эти бутылки, остатки еды, моют тарелки. Каждый раз я буквально мутнела от обиды и оскорбления, но жалела людей и по-прежнему старалась для них. А они меня почему-то не жалели. Неужели я заслужила такую участь? Ведь вы не мне, а себе делаете плохо. Люди оборвали растущие вокруг меня цветы, выломали деревья, переловили всех бабочек, и тогда отец не выдержал, разгневался и велел мне течь обратно.
Меня охватило жгучее чувство стыда: ведь я и сам неоднократно Словом, я не мог поднять глаз, готовый сквозь землю провалиться от смущения.
Я еще издалека услышала ваши шаги, поняла, что вы направляетесь ко мне, и рада бы помочь, да не могу, отец разгневается на меня, она умолкла и замерла, словно давая понять, что говорить больше не о чем.
Выходит, лесник обманул нас? Тоже мне советчик, надулся Чикарели.