Казалось, крах соседней державы близок. Афганский предводитель Махмуд с двадцатитысячным войском двинулся на Исфахан. Сражение при Гюльнабаде 25 февраля 1722 года закончилось разгромом шахской армии, в бою погиб один из её лучших полководцев Ростом-мирза, брат Вахтанга VI. После этого Махмуд предложил шаху мир на условиях уступки Кандагара, Систана и Хорасана, выплаты контрибуции в 50 тысяч туманов и женитьбы Махмуда на шахской дочери. Когда эти условия были отвергнуты, завоеватели начали осаду иранской столицы, продолжавшуюся семь месяцев с марта по октябрь 1722 года.
25 июня Пётр I повелел российскому консулу в Иране Семёну Аврамову объяснить Султан Хусейну, что русский царь знает о начавшейся осаде Исфахана и идёт «к Шемахе не для войны с Персиею, но для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали». Пётр предлагал соседу помощь в изгнании «всех их неприятелей ежели они нам уступят за то некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции, понеже ведаем, что ежели в сей слабости останутца и сего предложения не примут, то турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно». Царь предлагал немедленно прислать «к нам посла своего (с полною мочью, с кем о том договоритца), где мы будем обретаться у Каспийского моря».
2 июля Пётр лично составил письмо Вахтангу VI о скорой встрече с ним «на персицких берегах». Император рекомендовал союзнику, чтобы «ваших народов христианя, которые под турецкою властию, ныне никакого б движения не чинили, дабы тем не привлечена была оная держава напрасно к затруднении
сего от Бога благословенного дела». В «словесном приказе» отправлявшемуся в Грузию полковнику русской службы Борису Туркистанову (Баадуру Туркистанишвили) государь уточнил, что надеется встретить грузинское войско «на Тарках» или у Дербента.
Три дня спустя был объявлен приказ Апраксина по войскам об «остережении» в еде и питье и условиях марша в «жарких краях»:
«Об остережении чего надлежит остерегатца в сих жарких краях в ядении рыб чинить по прежнему указу ныне как здесь, так и куды идём. Ещё болше остерегание иметь надлежит от фруктов ради их множества, так же от солёного, не токмо от рыбы, но и от мяса, чего ради оного с собою отнюдь не брат[ь], как на полторы или на две недели, кроме ветчины, которую употреблят[ъ] толко для навару, а так не есть, понеже когда на землю выйдем и марш землёю иметь будем в самые жары и в таком жарком климате, где запрещается веема всё соленое есть, понеже и от жару доволно жажды будет, колми же паче от солёного. Фрукты лутче не есть вовсе, но понеже того трудно учинить, того ради хоть и есть, но мало, а особливо остерегатца от дынь, слив, шелковицы и винограду, от которых тотчас может кровавой понос и протчие смертные болезни припасть. Маркетентерам запрещается все фрукты, тако ж всякую рыбу продавать и мясо, когда на землю выйдем, под наказаньем и вечною работою галерною.
Тако ж смотреть, дабы никто от 9-го часа поутру до 5 часов пополудни без шляп не ходили и не сидели. Где кровли нет, тако ж чтоб не под кровлею и на голой земле не спали ж, но подстилали траву или камыш или иное что сыщетца толстотою не тоне пяти дюймов, а что толще, то лутче.
В питье воды иметь надзирание, дабы не гораздо много пить, не в самую полную сыть. А наипаче в марше сие всё чинить. Афицерам самим для образу салдатом и салдат держать в сем правиле. А кто сие преступит, тот лишен будет чина своего или и вяще наказан будет яко преступник указа».
РГАДА. Ф. 9. Отд. I. 30. Л. 190190 об. Выделенные курсивом слова вписаны в приказ Петром I.
15 июля в походной типографии был опубликован на «татарском, турецком и персидском языках» сочинённый бывшим молдавским господарем Дмитрием Кантемиром манифест. Он был обращён ко всем персидским подданным как к «командирам», так и к «почтеннейшим имамам, и муазилам, и протчим церковным служителям, и в деревнях начальствующим и купецким людям, и ершам-башам и лавошникам, и мастеровым людям, и цементерам, и подмастерьям с их учениками, и всем». Российский император объявлял о цели похода: наказании «бунтовщиков» своего «великого друга и соседа», которые осмелились ограбить русских купцов:
«принуждены мы, прося и моля у Господа Бога победу на оных бунтовщиков и злодеев непобедимым нашим войскам, сами двигатца и, надеяся на Господа Бога (аще соизволит), что святыми и умирительными нашими ружьями таких злодеев, которые обоим сторонам похищение и вреды чинить причины давали, крепко наказав и отыскать сатисфакцию, к чему они достойны. Того ради пресветлейшего и высочайшего наилюбезнейшего нашего друга шахова величества, которые под его шаховою протекциею обретаютца, командующим начальникам и подданным каждой по своей вере и закону персианам, и ажемам, и армянам, и грузинцам или из других государств приезжих тех странам ныне пребывающим, всем чрез сие наше императорское милостивое обнадеживание истинно и твёрдо и праведно повелеваем, что вышеписанных провинциях жителям обретающим приезжим никому ниже единой убыток и трата учинитца, и самим им, и имением их, и сёлам, и деревням никто руку не положит, о чём для сего случая военачальникам нашим и всего войска как от ковалерии так и от инфантерии офицерам и другим командирам и всему войску генерально крепко приказано, и повелели, дабы никому ниже какого озлобления и похищения не чинили. И ежели в малом в чём кто обличён будет, и такие казнь и экзекуцию получать под таким кандициям, чтобы дабы и вы в своих жилищах и в провинциях по дружески пребывали, не опасались под грабежем вещей своих и имения из домов своих не вынашивая, не разбрашивали, и ежели иначе о противном поступке вашем услышим и уведомимся, а именно тем безсовестным, и хищникам, и многообидящим присовокупляясь или им явно и тайно помогать деньгами или провиантом воспоможение учините, или сего нашего императорского милостивого обнадеживания почитать не будете и из домов своих, и из деревень выезжая, побежите, то принуждены мы вас всех, в неприятельском счислении счисляя, немилостиво мечем и огнём на вас наступать, и сами вы побиты, а вещи и товары ваши ограблены и взяты будут, и в той вине или гневе вы сами