останетесь, а на втором пришествии пред Господом Богом пролитых кровь на вас взыщится»
Русско-дагестанские отношения XVII первой четверти XVIII в.: документы и материалы. Махачкала, 1958. С. 244245.
18 июля 1722 года генерал-адмирал Апраксин поднял вымпел на флагманском гукоре «Принцесса Анна» и дал сигнал к выступлению. Флотилия (47 парусных кораблей, 241 островская лодка и 55 шлюпок) вышла в море. Император в последний раз вёл в поход свою армию. Наверное, в те дни он был счастлив, наблюдая запомнившуюся очевидцам картину ночного рейда у острова Четырёх Бугров, куда из Астрахани пришли военные и десантные корабли, «и вышед в море, стали на якорь, и в ночи было огненное видение от фонарей и стрельба из пушек».
Однако начало операции оказалось не таким уж безоблачным. Войска несли потери задолго до столкновения с неприятелем уже в Астрахани от болезней скончалось 150 солдат. Намеченный график похода не соблюдался из-за задержки пересекавшей северокавказские степи конницы. Драгуны должны были прийти к Аграханскому заливу раньше пехоты и устроить пристань. Однако 30 июля Кропотов рапортовал, что встал лагерем у «Кизлярского озера» и быстрее двигаться не может: «Лошеди драгунские весьма худы от великих степных переходов и от худых кормов, а паче от жаров, от солёной воды».
Лошади «повалились» и у украинских казаков, и в корпусе Ветерани. Бригадир должен был занять «Андреевскую деревню» (Эндирей, Эндери, или Андрейаул. И.К.) самое старое и крупное кумыкское селение между Тереком и Сулаком. Однако на двигавшиеся походным порядком полки на подходе к Эндирею напали тамошние владетели Айдемир и Чопан (Чапалав). После жестокого боя к вечеру 23 июля драгуны прорвались к селению и уничтожили его, но потеряли подполковника, четырёх обер-офицеров, ротмистра Чугуевских калмыков и 84 драгуна убитыми; 115 человек были тяжело ранены и 82 легко. Пётр выместил досаду на неудачное начало операции на Волынском.
Позднее Артемий Петрович составил документ, озаглавленный им «Оправдание о персидском деле», где доказывал, что «принесено на меня, бутто я причиною был начинанию персидской войны», напрасно, поскольку невозможно было противиться страстному желанию Петра I в Азии «везде славу свою показать». Бывший астраханский губернатор рассказал о том, как во время купания в море при высадке у берегов Дагестана не захотел лезть в воду, «поупрямился в том, понеже тогда был припьян, и тем своим упрямством его прогневал». По словам Волынского, Апраксин и Толстой направили гнев Петра, узнавшего о потерях Ветерани, на него якобы он неверно информировал о трудностях и возможном сопротивлении. Разошедшийся государь, писал Артемий Петрович, «изволил наказать меня, как милостивой отец сына своею ручкою», а потом уехал с адмиральского корабля на свой, вызвал к себе губернатора «и тут гневался,
бил тростью, полагая вину ту, что тот город (Эндери. И.К.) явился многолюднее, нежели я доносил». От дальнейших поучений «милостивого отца» Волынского избавила царица Екатерина
Однако ускорить события царская дубинка не могла. В аграханском лагере войска простояли неделю, ожидая Ветерани тот со своими драгунами подошёл только 2 августа, но людям и лошадям нужно было дать отдых. 3 августа из аграханского лагеря к Вахтангу было отправлено новое письмо, которым император извещал союзника о своём прибытии и планах: «идём к Таркам, а оттуды пойдём к Дербеню и к Баке». Пётр надеялся, что Вахтанг совершит удачный «поиск» против Хаджи Дауда, и рассчитывал на скорое «случение» с грузинским войском «между Дербени и Баки».
Марш на Дербент
Несколько дней войска и «тягости» переправлялись через Сулак. «Сия переправа зело трудна была, ибо только люди, артиллерия, амуниция провиант и рухлядь [были на плотах], а лошади, волы и верблюды, телеги и коляски вплавь все; а и люди до пояса раздеты были ради разлития реки чего для до паромов доходить посуху было невозможно, также на камышовых плотах для мокроты оных едва не по пояс люди стояли», записал в походном журнале сам Пётр I.
11 августа начался марш по безводнон местности (именно в этих краях спустя почти 150 лет снимался знаменитый советский «истерн» «Белое солнце пустыни»). Люди шамхала вырыли на пути следования армии десяток колодцев, однако, как отметил император, воды в них оказывалось «зело мало и вода мутная, и тако армея почитай сутки была вся [без воды], понеже мало её получали». Капитан Питер Брюс рассказывал, как мучила его жара, как гибли от отсутствия фуража и непривычного подножного корма лошади. Попытки найти пастбище заканчивались потерей скота, который угоняло местное население; Брюс таким образом лишился трёх коней. Государь не давал офицерам расслабляться: заметив, что не все они возглавляют свои команды, а оружие везут в повозках, он приказал виновным маршировать пешком по жаре с четырьмя ружьями на плечах.