Не надо недооценивать противника, Дмитрий Петрович, ответил старший офицер, бойцы
они упорные, и моряки неплохие, вот только канониры у них неважные.
Казарский поднял руку, лицо его было сосредоточенным.
Раз уж вы все здесь собрались, господа офицеры, сказал он серьёзным голосом, давайте проведём совещание. Тем более что времени у нас маловато.
Командир обвёл глазами свой маленький офицерский корпус и, видя, что все молчат в знак согласия, продолжил:
Мне нечего от вас скрывать, вы сами видите, турецкие корабли нас настигают и вскоре догонят. У них один трёхдечный и один двухдечный корабли. По моим расчётам около двухсот пушек. У нас восемнадцать, да две погонные на носу. В десять раз перевес по огню, да и пушки у них покрупнее наших. А про численный состав и говорить нечего. У нас 110 человек нижних чинов и 5 офицеров, у них людей тьма. Вот такой расклад. Теперь я хочу услышать ваше мнение, господа офицеры. Вопрос один: что будем делать? Как и положено по нашей морской традиции, начнём с младшего по чину. Ваше слово, Иван Петрович.
Самый старший по возрасту, но младший в звании поручик корпуса флотских штурманов Прокофьев говорил спокойно, медленно, будто взвешивая каждое слово:
Главное, не посрамить наш Андреевский флаг. Раз уж уйти нам нельзя, разбить неприятеля невозможно больно перевес велик, значит драться надо до последней возможности. А потом, когда уж конец совсем придёт, привалиться к неприятельскому кораблю, да вместе с ним на воздух!
Хорошо сказано. А ваше мнение, Дмитрий Петрович?
Будем биться насмерть, ответил мичман Притупов.
Сраму не примем, коротко бросил старший офицер корабля лейтенант Скарятин.
Ну что ж, другого я от вас не ожидал, господа офицеры, подвёл итог Казарский. Итак, военный консилиум проведён, о чём я сейчас сделаю запись в вахтенном журнале. Будем драться до последней возможности. Кроме того, я предлагаю положить заряженный пистолет на шпиль перед входом в крюйт-камеру, чтобы в случае угрозы захвата корабля противником последний из оставшихся в живых офицеров выстрелом в бочку с порохом взорвал бриг. Возражения есть?
Нет, ответили хором все офицеры.
Тогда стройте людей, Сергей Иосифович.
Казарский прошёлся вдоль строя и остановился посредине.
Братцы, вы все опытные бойцы. Стояли уже и под ядрами вражескими, и под пулями у стен Анапы и Варны в прошлом году. Да и в этом уже привели два призовых судна. Но теперь серьёзная баталия предстоит, братцы. Не уйти нам от неприятеля, а значит будем принимать бой. Господа офицеры и я решили биться до последнего. Не погрешим против присяги! Так требует от нас государь император и честь военно-морского флота. Никогда ещё русский корабль не сдавался в плен и не спускал флаг перед неприятелем. А если наступит последняя крайность, то мы взорвём бриг вместе с вражеским судном. Хочу вас уверить, что я, как командир, сделаю всё возможное, чтобы спасти судно и вас. Поэтому жду от вас быстрого и точного исполнения команд моих и остальных офицеров. Будьте внимательны и стойки в бою. И тогда мы, с божьей помощью, победим!
Когда Казарский закончил свою речь, строй несколько мгновений молчал, потом вдруг взорвался громким «Ура!»
Разве можно было ожидать другого от русского моряка, удовлетворённо продолжил командир. Разойтись по местам. «Корабль к бою изготовить!»
Матросы разбежались по номерам. Каждый готовил своё заведование. Лишнее убиралось. Оставляли лишь то, что необходимо в бою. Закреплялись особым образом снасти. Так, чтобы реи, перебитые снарядом, не падали на палубу. Проверялись пушки-каронады, их платформы, порох, запалы, осматривалась крюйт-камера.
Сергей Иосифович, обратился он к старшему офицеру, сбросьте за борт шлюпку, она нам не понадобится, только мешает обстрелу. И переведите погонные пушки на корму. Будут ретирадными. Отстреливаться с кормы чем-то надо, когда турки уже совсем близко будут.
Две пушки, которые находились в носовой части, назывались погонными, потому что из них стреляли, когда преследовали неприятеля. Матросы перекатили их на корму по специальным медным дугам. Теперь эти пушки стали ретирадными, то есть кормовыми. Ими можно было стрелять по преследователям.
Казарский опять собрал