Что касается персидского посланника, Мохаммеда Хана Мокри, то я его знаю хорошо. В тридцать девятом году он входил в большое посольство Надир-Шаха к царице Анне Иоанновне, купец широко улыбнулся и добавил. Если бы цель того посольства была достигнута, то ваша Елизавета Петровна вошла бы в гарем шаха и не стала бы императрицей. На троне сидел бы Иван VI, и история России пошла бы совсем по другому пути.
Я изумленно посмотрел на улыбающегося армянин, и тот развел руками:
История не знает слова «если». Как случилось, так случилось. Не нам обсуждать предначертанное господом.
Он перекрестился и продолжил.
Моххамаду тогда было двадцать лет, и он отвечал за доставку до Санкт-Петербурга четырнадцати слонов. Справился он успешно, и все они здоровыми добрались до столицы. В том походе он хорошо выучил русский язык и свободно на нем говорит, равно как и на турецком и армянском. Падение Надир-Шаха пережил благополучно и позже породнился
с нынешним правителем. Его дочка замужем за одним из братьев Керим-Хана.
А как человек он каков? спросил я.
Не лучше и не хуже прочих. Самолюбив, как и любой восточный вельможа. Унижения от казаков вряд ли простит. Скорее всего, затаит на них обиду. Но может и не связать их действия с вашим величеством, если его удастся убедить и расположить к себе. Любопытен. Собрал неплохую библиотеку. Дружен с поэтами, хотя сам, насколько я знаю, не пишет стихов.
Ну что же. Информация была интересной. С ней уже можно было работать. Далее разговор перешел на дела хозяйственные, и Лазарь Наумович в полной мере воспользовался моим благодушием и благодарностью, продолжив ковать финансовое благополучие своей семьи.
Король был хмур и до крайности расстроен вопреки всем чудесным обстоятельствам нового дня. Он всегда был несчастен глубоко укоренившийся комплекс неполноценности терзал его с юности. Обнаружившаяся после женитьбы мужская несостоятельность нанесла последний удар. Нет, не последний! Финальной точкой стала смерть деда и резкое изменение статуса герцога Берри. «О, Боже! Я самый несчастный человек в мире!» только это и вырвалось из его уст при известии о нежданно свалившейся на голову короне. Быть государем величайшей страны всей планеты оказалось для него ношей почти непосильной, ниспровергающей, словно он мог заглянуть в будущее и увидеть, как его голова скатится с помоста гильотины на площади Революции.
Он одновременно восхищался и презирал своего деда, Возлюбленного Людовика XV. Образ жизни короля-Солнце роскошь, пирушки, забавы в окружении толпы развратников и развратниц вызывал у него, тяготевшего к аскезе и одиночеству, глубочайшее отвращение. А еще вонь! Смрад разлагавшейся почерневшей королевской плоти, которым, казалось, пропитались все залы и коридоры Версаля, был невыносим. Как только прозвучало традиционное «Король умер! Да здравствует король!», он сбежал из Версаля в Шуази. И наказал себе не возвращаться, пока версальскую резиденцию не окурять парами серной кислоты, не отмоют добела и не проветрят от запаха смерти, сдобренного декалитрами туалетной воды.
«Viva le Roi!» кричали ему последний месяц все встречные ликующие толпы. Они так ненавидели его деда, что готовы были приписать молодому монарху все мыслимые и немыслимые достоинства. Хорошо им попусту сотрясать воздух! Задумался ли кто-то, каково ему быть королем, зная, что не в силах произвести на свет наследника? Его уверяли, что все поправимо. Что небольшая хирургическая операция поможет все исправить. Даже теща из Вены все настойчивее уговаривала его в письмах. Но он-то знал, что его постыдная тайна известна каждому придворному в любом взгляде он чувствовал скрытую насмешку. И прятался ото всех, не желая поддерживать известное всей Европе сияние французского двора.
Блеск и мощь Франции! Какая насмешка! Колоссальный внутренний долг вот итог правления Возлюбленного. И череда внешнеполитических неудач. Неужели звезде Парижа пришла пора закатиться?
Людовик намазал крутон сливочным маслом, положил на него кусочек бри и проглотил, не почувствовав вкуса.
«Что я могу сделать? Да, я и Мария-Антуанетта отказались от десяти миллионов ливров королевского содержания. Народ воспринял эту новость с глубокой благодарностью. Но 10 миллионов против полутора миллиардов государственного долга это песчинка в море. Конечно, можно обременить налогами церковь. Но я обещал заботиться о духовенстве и буду это делать, несмотря ни на что!»
Внешнее положение тоже не блестяще. Раздел Польши, который дед не смог предотвратить, поколебал самые основы австро-французского союза и Вестфальскую систему равновесия сил, на которую со времен Тридцатилетней войны опиралась вся Европа. Какое счастье, что «союзу трех черных орлов» последние события в России нанесли серьезный удар. Теперь Вена и Берлин трижды подумают, прежде чем примутся добивать поляков. Или наоборот? Боже, как все сложно!
«Вот сейчас все и выясним!»
Он быстро допил остывший шоколад и отправился в свой кабинет. Его ждала встреча с графом де Верженом. С человеком, которого он выбрал, чтобы доверить ему портфель министра иностранных дел.