Впрочем, это и не важно. Важно, что сейчас мне самой очень даже хорошо.
Ладно, давай посмотрим, что ты из себя представляешь, наконец решаюсь открыть дневник.
Кончиками пальцев прикасаюсь к переплету и чувствую легкое покалывание. Такое чувство, будто пальцы онемели и теперь к ним вновь начала приливать кровь.
Сперва пугаюсь этого ощущения. Оно кажется мне необычным и опасным. Но все же заставляю себя собраться с духом и открыть книгу.
И содержимое меня удивляет.
Вместо печатного текста, нахожу записи от руки. Кто-то аккуратным почерком вывел на первой странице не просто текст. Это скорее послание. Причем, послание это адресовано Анастасии Павловне. То есть мне.
«Дорогая внучка! Дарю тебе труд всей моей жизни. Дарю потому, что знаю, что никто, как ты, не сумеет его оценить. Никто не сумеет применить мои знания и направит их во благо людей и Империи.
Знаю, что тебе будет нелегко. Вопреки моему наставлению, ты не обучена врачеванию, как оно того требует. Все твои науки способны лечить, но их процессы долги, а жизни людей коротки. Лишь настоящая наука, способная направлять энергию и силы самой природы в нужное русло, способно помочь тебе пережить эту войну и спасти этих людей.
Оттого завещаю тебе свой труд, свои знания и наказываю хранить и оберегать их от рук и глаз врагов, коих можешь повстречать ты на своем пути. Наказываю изучать мой дневник и пополнять его новыми знаниями, доколе мне неизвестными.
С любовью, твоя бабушка, Агриппина Филипповна Стырская!»
Агриппина Филипповна Стырская, повторяю имя бабушки, и оно кажется мне каким-то приятным и родным. Словно я на самом деле знала ее, но когда-то очень давно.
Из текста понимаю, что передо мной лежит не обычная книга, а дневник моей бабушки. Бабушки Анастасии Павловны. И в них, похоже, содержатся записи о каких-то способах врачевания, которые не признаны минздравом или кто в те времена принимал решения о здравоохранении?
Переворачиваю страницы и, к собственному удивлению, нахожу не просто записи, а точные изображения растений с описанием из частей и способов применения. Одни из них нужно варить, другие толочь, третьи выжимать. Доходит и до создания каких-то препаратов, которые бабушка называет зельями.
Ромашка, иван-чай, мята перечисляю те виды, которые я знаю.
Часть растений мне известна. Некоторые я видела, но не изучала ни их названия, ни их свойства. Но встречаются и такие, которые я вижу впервые и в существование которых мне верится с большим трудом.
Хотя Не думаю, что Агриппина Филипповна брала что-то из головы. Не вижу смысла в выдумывании новых видов и описании их несуществующих свойств.
Ну что, развязали шнурки, Анастасия Павловна? сестра Аглая садится рядом со мной и смотрит на изображение необычного растения. Ух ты! Это же монастырник. По крайней мере у нас так эту траву называют потому, как растет она только под стенами монастырскими.
Неужели только под стенами? не очень-то верю, что это так. Возможно, она из-под камней растет? Или еще откуда?
Не могу сказать наверняка, пожимает плечами Аглая. Я же толком и не бывала нигде. Вот только сейчас свет повидать решила.
Не самый лучший способ свет повидать, на войну отправившись, хмыкаю я, совершенно не понимая желание сюда отправляться.
Да разве иной шанс случился бы? Мне ведь только во благо Империи и велено за войском идти, да путь его молитвами освящать.
Ой, не хороший это путь теперь я понимаю, почему Аглая здесь. Ей приказали следом идти. Вынуждена она. А вот что надоумило Анастасию Павловну, то есть меня саму, в это страшное место пойти? Неужели бабушкина наука?
Внимательно изучаю монастырник и замечаю, что соцветия его отдаленно кресты напоминают. Если под определенным ракурсом посмотреть. Может быть, потому растение так и назвали. Но кто же знает наверняка?
А вы, Аглая, в травах хорошо разбираетесь? если сестре травы
известны, проще станет разобраться с завещанием. А то может и пригодится все. Здесь ведь, в это время, я вряд ли хорошие лекарства найти смогу.
В травах-то, Анастасия Павловна, я разбираюсь неплохо, кивает Аглая. Знаю названия, растут где, да выглядят как. Да и некоторые из них в мази истирать умею. Да вот только смотрю, травы-то здесь, что ни возьми, одна другой ядовитее.
Яды ядам рознь, не соглашаюсь с ней. Ромашка ведь тоже весьма ядовитая трава. Да вот только применять ее уже давно научились. Наверняка и с остальными справиться можно.
Ой, не знаю, Анастасия Павловна, волнуется она. Я бы не стала с ними дело иметь. Есть ведь проверенные лекарства, ими и надобно пользоваться.
Не переживайте, миленькая моя, спешу ее успокоить. Я ведь только интереса ради спрашиваю. Мне травы-то не так интересны, как здоровье солдатиков наших.
Вот и бросьте вы эту книгу, Анастасия Павловна, радуется сестра Аглая. Не нужно всем этим голову забивать. Голова ведь чистой и светлой быть должна.
Не стану, миленькая моя, ой не стану, показательно закрываю дневник и убираю его под подушку. Я вообще уже спать ложиться собираюсь.
Напоследок замечаю, как снова покалывает мои пальцы. Но на этот раз ощущение даже кажется мне приятным.