Они себя родянами величают, бо от бога Рода сотворены. Он у них верховный, а требы кладут Волосу да Макоши. Ну знают еще Перуна, дочь его Магуру. А кое-какие ихние боги взаправду на демонов похожи. Ты про Купалу слыхал?
Слыхал. На Купалу язычники и в Суздальской земле игрища свои творят, через костры скачут парами, купаются голышом. Девки венки по воде пускаютда много чего творят.
А как у ваших самого Купалу представляют?
А вьюношем прекрасным со свирелью. Вьюнош сей на рыжем коне босой и без стремян, с венком на голове скачет.
Вот! А здешние русичи, кои роды свои от варягов Синеусовых ведут, его не Купалой, а Кополой кличут. Он у них тоже молодой, но седой как старец. И конь под ним белый. Ездит он голышом, только волчья
шкура на нем. Через одно плечо тул со стрелами и лук в налуче, через другое гусли. В полнолуние, когда навьи чудища выходят из Нави в Явь, Кополо в ночи выводит волчьи стаи на охоту на нечисть. И нечисть его и волков боится. Мне про то Радивой рассказывал. Их род давно Христа принял, но слышал я, что как-то раз приезжие дружинники его не Радко, а Войко звали. Вроде как и он из тайной дружины Кополы. А воин первейший! По ратному искусству да по опыту давно бы полусотником был, но отказывается. Я, говорит, княже, тебе и так послужу.
Про такое я не слыхал ни раньше, ни сейчас, княже. Ты поведал мне, как рыбу ловят на здешнем озере и сколько могут дани рыбой той давать.
Верно ты все понял, Даниил. А понял бы неверно
Вот только грозить мне лишнее. Ты, княже, свою заботу имеешь, а я свою службу правлю. Аз, грешный, написал два «Слова» своему князю, пускай бояре почитают да и поверят, что в опале я. Ну а за князем служба не пропадет. Глядишь, и через некое время объявлюсь где-нито .
А сейчас дозволь, княже, удалиться, а лучше прикрикни на меня, без гнева, но построже. Навроде как опальному дозволяешь вины свои в походе искупить, но жаловать меня не собираешься прежде времени.
Ну добро. Ступай, ступай! громко приказал князь, покажи ратную свою справу моему десятнику, да служи, коль напросился. Поди!
Слушаю, княже, поклонился Даниил князю, сей же миг справу явлю Ярополку.
А солнышко уж и к закату покатилось, вот-вот скроется за далеким берегом, который едва виден, а кое-где и совсем не виден. Немалое озеро Лача, поменьше Белого, но и тут простору много. Вот на восходе на видимом берегу показались частокол да башенки галатского селища. Все спокойно ни шуму, ни дыму, видать, не захотели весины остроту бронзовых мечей кельтов проверять. Ну и то добро. Скоро и речное устье покажется. Широка река Онега, не сразу и поймешь, где все еще озеро, а где уже река. Но тут из-за мыса парус показался то галатская малая ладья с семеркой воинов, не иначе. Так и есть: галатские воины в клетчатых плащах-накидках, с овальными щитами, подошли к ладье князя. На носу встал коренастый воин.
Наши приветствия тебе, могучий князь! По слову наших старейшин идем с тобой в твой поход, дабы видел ты нас в битве, дабы узрел воотчию нашу отвагу и верность тебе. Говорю я, Вторак Ершов сын.
Радостно на душе видеть столь храбрых воинов, да к тому же и вежество* явивших. Уж не сын ли ты Ерша Ершовича?
Так и есть, второй сын, потому имя мне по вашему Вторак. Прошлым летом, когда мы тоже отбивали набег чуди, я принес две отрубленные головы наших общих врагов домой весина и емчанина.
А разве емьские воины в набег тоже ходили? Мы их ни среди убитых, ни среди плененных не видели.
То они до вас не ходили, они с весинами нам пришли долг крови вернуть. На восход отсюда есть река, не малая, но и не великая. На ней стоит малый градец, в коем люди вашего языка живут, однако, требы старым богам кладут. В честь своего Волоса они реку эту зовут Вол-га*, дорога к Волосу. Некие наши молодые там себе невест подыскали, пошли сговариваться о свадьбах, а тут с Няндомского кряжа ватага татей и налетела: весины, емчане, чудины, сумьвсякой твари по паре.
Русичи их достойно копьями встретили да мечами попотчевали, ну и наши удальцы, дабы перед нареченными невестами не опозориться, с одними ножами да луками некое число татей побили, как раз емчан.
С ножами и луками?
Так ведь не на войну шли, женихаться. А было то два лета тому назад. Вот емские мужи и пришли долг вернуть. Только, как у вас говорят, пришли по шерсть, да ушли стрижены.
Что же, никто еще ваших воинов трусами не называл. Скажи-ка, Вторак, мы уже на реке, или еще на озере?
В самом устье, княже. Недалече отсюда, версты три, место есть называют Горка. Там люди разного языка живут, дань никому просто так не дают, а только ежели за данью оружно приходят. Однако, между собой мирно живут.
Услышав эти слова, подошел поближе Никола-торк и, дождавшись окончания речи Вторака, произнес:
Дозволь спросить, княже будем ли приставать к берегу на Горке или мимо?
А что тебе за печаль?
Живет там сестра побратима моего Лучка, мужа ее вода озерная взяла, не успели и деток народить. Сговаривался я с Лучком, жениться на ней собирался, да никак не мог собраться к ней наведаться.
Добро. Так и быть, пристанем на ночь, поглядим, что за Горка.