Ко мне подскочили греки. Марсельца сбили на пол. Попинали ногами, несмотря на ранение.
Нужно крепко примотать согнутую левую руку к телу, закрыв рану примерно так, как Коста сейчас держит. Уже есть обильное кровотечение. Он может истечь кровью, если мы не доставим его быстро в лазарет, моментально сориентировался Спенсер, придерживая меня за талию и подсвечивая всем поднятой с пола свечей. Откуда у него такие познания в медицине?
Его нужно как-то вытащить отсюда и отнести в циркулярную больницу, тут же отозвался один из контрабандистов. Я не сомневался, что верно определил, кто пришел к нам на помощь.
Меня чем-то обмотали, с трудом подняли наверх.
Я начал периодически впадать в забытье: потеря крови имела значение, а адреналин уже спал.К счастью, нести меня пришлось недалеко в Городскую больницу.
Ее здание, как и все правительственные заведения и дворцы в центре города, не могло обойтись без древнегреческого стиля и, конечно, колонн. Их здесь было даже с избытом: не только на центральном фасаде, но и в одноэтажных анфиладах, раскинувшихся полукруглыми крыльями слева и справа от парадного входа. Наверное, из-за них больницу и прозвали Циркулярным Корпусом.
Мы ткнулись в одно крыло. Узнав, что я слуга, привратник отправил нас в другое.
Там было людно. Толпа народа осаждала вход: большинство в каком-то рванье или накрытые тулупами, несмотря на жару. Кто-то валялся прямо на земле, кто-то искал убежища под возами, кто-то плакал, кто-то стонал в забытье.
Мест нет! Не принимают! раздавались крики.
На крыльцо вышел хмурый чиновник. Он скучным тоном, видимо, в сотый или тысячный раз объявил:
Согласно указаниям городского приказа общественного презрения, бесплатное медицинское обслуживание предоставляется исключительно служащим по военному или гражданскому ведомствам или состоящим на воинской службе. Всем прочим лицам, включая мещан и купеческое сословие, надлежит оплачивать месячное пребывание в больнице, невзирая на действительный срок нахождения на лечении. Подобная платная услуга оказывается исключительно при наличии свободных коек. Их подсчет будет осуществлен с утра. Время уже позднее. Прием давно окончен. Расходитесь по домам. Оставаться на территории больницы запрещено!
Его слова поддержали два солдата, вооруженные ружьями с примкнутыми штыками. Они сурово смотрели на толпу. Всем было понятно: будут выгонять без церемоний.
Возвращаемся в первое крыло! распорядился Спенсер. Проблема в том, Коста, что у меня все выгребли из карманов до последнего пенса. А тут, как мне перевели, нужно платить за месяц вперед.
Проблема не в этом. Она в том, мистер Эдмонд, что ваш потрепанный вид, вряд ли, внушит доверие местным церберам. Боюсь, будете ссылаться на знакомство с Нарышкиными, вам просто не поверят. Впрочем,
выбора у нас все равно нет. А деньги вытащите из моего кармана. Не знаю, хватит ли их.
Тут неподалёку частный врач проживает, вмешался один из контрабандистов, что помогал меня транспортировать. Пьяница редкостный. Его за это дело и вышибли из морского лазарета. Но сам он хирург, резал-штопал матросиков, когда под Варной флот болтало.
Вас, действительно, нужно будет зашивать. Давайте рискнем.
Врач нашелся, хотя и внушал сомнения в своем профессионализме и трясущимися руками, и полопавшимися капиллярами в глазах, и знатным перегарным духом. Прием он давно закончил, но звон монет побудил его передумать.
Кидайте раненного на стол, заявил, пряча в карман серебряный рубль. Водка есть?
Как же ты будешь пациента зашивать, если напьешься? закричал обычно спокойный Эдмонд: слово «водка» он понимал уже без переводчика.
Не мне нужно, болван! Пациенту!
От боли, что ли? заинтересовались греки, помогая стаскивать с меня промокшие в крови одежды. Не долго пожил мой новый сюртучок!
Увидишь, туманно ответил врач.
Принесли водку.
Я лежал на столе посередине комнаты, освещенной свечами. Грудь уже была обнажена. Дергало ее изрядно.
Врач осмотрел рану, низко наклоняясь к самой груди. Почмокал губами.
Хорошо мышцы рассекло. Чистая работа! Завтра утром зашью.
Почему завтра? нашел я силы поинтересоваться.
Доктор не ответил. Принял открытую бутылку из рук Спенсера и быстро сделал небольшой глоток.
Все на него сердито закричали. Но он, нимало не смущенный, после приема «лекарства» внутрь, щедро поделился им и со мной:просто обильно полил водкой прямо на разрез.
Я потерял сознание.
Глава 10 Грек с англичанином братья навек
Он так и не представился. Я прозвал его про себя «Филипп Филипычем», хотя этот замызганный докторишка-пьяница никоим образом не походил на импозантного профессора Преображенского из «Собачьего сердца», ценителя горячих закусок и самодельной водки. Но и тот, и другой были врачами-хирургами, любителями резать и штопать по живому.
Больше всего в жизни меня всегда умиляла манера моих пациентов поучать меня, как надо работать, посмеивался доктор.
Открыв рану, он внимательно исследовал разрез. Столь же тщательному осмотру подверглась корпия, которую он садистски удалил вместе с бинтами с моей многострадальной груди.
Ты, балда этакая, небось думаешь: почему сразу не заштопал?